Не шли – ползли по бездорожью
По километру в день едва ли,
Лишь лимузины жидкой ложью
Нас, обгоняя, обливали.
Во время короткого проигрыша Руслан успел открыть новую бутылку пива и, поспешно вернувшись на диван, услышал продолжение:
Сперва роптали и плевались,
Потом привыкли, притерпелись,
Всё чаще песни раздавались —
Чем громче, тем фальшивей пелись.
В пути нас сладенькой водичкой
Взамен жратвы поили часто,
Но, как обманом ты не пичкай,
А силы кончились, и баста!
Мы стали водку пить с устатку
И, повалившись в грязь повально,
От скуки резать правду-матку,
Кто без ножа, а кто – буквально.
Последовал новый проигрыш. Длился он не дольше пятнадцати секунд, но за это время Руслан успел не только прикурить сигарету, но и сжечь ее наполовину.
Напившись крови, захмелели.
Конвой и тот дремать уж начал.
Нам только не вставать велели.
Но я вот рассудил иначе.
Когда бежал, сбивая комья,
Толкнула в спину пуля больно,
И в рай ворвался прямиком я —
Взаправду и не подневольно.
Песня оборвалась так неожиданно, что Руслан вздрогнул, словно находился в резко затормозившем автомобиле.
«Круто», – оценила он и, чтобы не перебивать впечатление от понравившейся песни, выключил телевизор. В тишине было слышно только журчание воды в трубопроводе. Зевая, Руслан постелил себе на диване, лег и как будто умер.
2
Разбудил его глухой, полный трагизма голос Головастика:
– Русик!.. Проснись, Русик!
Руслан открыл глаза, уставился на склонившуюся над ним фигуру друга.
– Какой я тебе Русик! – проворчал он хриплым спросонья голосом.
– Руслан, – поправился Головастик и хрустнул переплетенными на уровне груди пальцами. – Надо ехать бабло забирать. У тебя ведь ствол есть, они отдадут.
От него сильно несло перегаром, но пьяным он не выглядел. Так бывает, когда нервное напряжение оказывается сильнее воздействия алкоголя. Чаще всего в моменты потрясений. Человек пьет стакан за стаканом, чтобы забыться, а опьянеть не может. Походило на то, что с Головастиком что-то стряслось, пока он отсутствовал.
– Бабло? – Руслан сел, протирая кулаками глаза. – Какое бабло, брат?
– Моя доля. Все забрали, подчистую. Ничего не осталось.
Отойдя от дивана, он некоторое время постоял возле открытого настежь окна, за которым розовел рассвет. Было слышно, как галдят и хлопают крыльями голуби, плодящиеся в Киеве в неимоверных количествах.
– Который час? – спросил он, откашлявшись.
– Где-то около пяти, – ответил Головастик, не удосужившись ответить точно. – Какая разница, Руслан? Главное, что они еще