Наверное, самое противное в глубинных воспоминаниях то, что ты помнишь все посекундно, не говоря уже о запахах и движениях, которые чувствует твой нос и которые повторяют руки. А ещё самое ужасное то, что как бы ты ни пытался избавиться от воспоминания – оно всегда будет в твоей голове, куда ты будешь возвращаться, как бы этого ни хотелось. По крайней мере, сейчас я абсолютно не хотел об этом думать, в отличие от моего подсознания, которое окунало меня в эту бездну с головой.
С первого же аккорда я почувствовал запах своего первого концерта. Я почувствовал запах своей новой электрогитары, которую папа подарил мне утром по такому случаю. Я почувствовал сладкий запах клубники, которой нас угощали до концерта девочки из первого ряда. Я чувствовал, как пахнут прожектора и как пахнет хейзер, запускаемый при обратном отсчете до выхода на сцену. Я чувствовал, как на меня опускаются золотистые звездочки конфетти и как часто бьется мое сердце. Я почувствовал, как мои пальцы независимо от меня начинали подрагивать и становиться в позиции аккордов, которые я проигрывал тогда. И если бы это было все, что я вспомнил, то мне было бы не так больно, но моя память стала возвращать меня к той, без кого этого концерта бы точно не было. Я старался весь этот месяц ее забыть и не думать ни секунды о ней. Я старался представить, что Даши никогда не существовало и я просто ее придумал. Но в отличие от меня мое сердце не спешило с ней расставаться. Потому что я помнил все, что было связано с ней в тот день, и даже больше, чем все.
Я помню ее горящие глаза. Я помню, как она наносила блестки себе на лицо, которые всегда были для нее как спасительный маячок, что она носит с собой и при каждой возможности достает, потому что у нее тут же от него поднимается настроение. Я помню, как она брызгала духами себе на шею и ключицу, что даже сейчас я чувствую их сладкий аромат, который, кажется, невозможно забыть. Я помню, как она убирала волосы с лица и как ей не нравилась ни одна из делаемых ею причесок. Я помню, как она прикасалась ко мне своими невесомыми движениями, от которых всегда хотелось совершать невозможное. Я помню ей теплые ладони, которые гладили меня по щекам, как бы обещая, что все будет хорошо. Я помню, как на саундчеке она, смеясь, подыгрывала мне на барабанах, пока ещё никто, кроме нас, не успел приехать в клуб. Я помню, как мы сидели на сцене и пили какой-то коктейль, который бил в нос своими газами. Я помню, как она улыбалась и как она была тогда счастлива. Я помню все, что старался забыть…
Когда я в тот день смотрел на нее, я понимал, что мне ничего не страшно в этой жизни, по крайней мере, в ту минуту я знал, что ни за что не сдамся, а ее улыбка меж песен лишь заставляла мой внутренний огонь пылать все ярче. Мне тогда казалось, что я видел все вокруг лишь бесформенными темными мазками, и только ее глаза в темноте зала светили мне любовью, которая горела ярче всех огней, ярче всех звезд, ярче, чем само солнце. Когда мы сыграли ее любимую песню, я помню, как она искрилась от счастья, а