Послушно кивнув, Мика повысила голос и вопросила:
– А после этой ночи Нрого ее заберет?
– Нет, – глухо ответила мама. – Агарн может отдать или дочь, или ее ночь. Он имеет право отказать, но, видимо… – и почти шепотом: – Мне решил отомстить.
И мама начала плакать снова. Бедная мама!
Подруга стукнула кулаком по столу и как рявкнет:
– Тетя Киара, нет времени, честно! – Микаэлла иногда бывала очень резкой. – Так, а по результатам этой ночи чего ждать?!
Вот теперь там нарастала истерика. Просто истерика. Я и сама едва слезы сдерживала, а потом, всхлипывая и едва сдерживаясь, мама ответила:
– У Киры никого не было… У Киры никого не…
Истерика по второму кругу.
Лично я ничего не понимала, Микаэлла явно тоже. Через несколько минут развернула сейр, демонстрируя мне рыдающую на плече Исинхая маму. Шеф происходящее заметил, тяжело вздохнул и произнес:
– Я не знаю. Касты тар-эн – это закрытые мирки. Что касается их семейных традиций, тут вообще ноль, я Наску в дом хассара внедрил четыре дня назад, и это первый прорыв, их отбор пройти нереально, я вообще могу сказать, что просто повезло.
Мама взвыла.
– Шеф, – позвала я, – это вы сейчас мне о чем? Отсюда что, не выбраться?
Исинхай нахмурился.
– Кир, из дворца хассара ты сможешь выбраться уже завтра, за ночь Наска внедрит нашу систему в их видеонаблюдение, но сегодня я ничего не могу сделать.
– Не надо было вообще вмешиваться! – заорала на него мама.
Шеф опустил глаза и тихо признался:
– Я защитил то, что мне дорого, Киара.
Я и Мика так и замерли, а мама… Мама рванулась из его объятий, вскочила и, не скрывая горечи, спросила:
– А я просила, Син? Я об этом просила?! Ты кого послушался – девчонку безголовую? Думал, что я успокоюсь и буду счастливо жить здесь, в то время как Кира останется на Иристане?! Ты действительно верил в это, Син?
Так они действительно знакомы и, похоже, давно. Микусь удивленно на меня посмотрела, я на нее – не менее удивленно, и мы обе впервые поняли, почему шеф нас всегда прикрывал – из-за моей мамы.
– Я вытащу ее, Киара, – тихо и уверенно произнес Исинхай, не отводя взгляда от мамы.
А она смотрела на него, по щекам текли слезы, и, едва сдерживая рыдания, прошептала:
– Ты не понимаешь… Ты просто не понимаешь… – судорожное рыдание и едва слышное: – Ночь с Нрого уложит ее недели на две!
Оторопело взираю на Мику, в итоге, не выдержав, требую у мамы ответ:
– Меня что, бить будут?! – и совсем невероятная догадка: – Кнутом?!
Мама вспомнила, что у ее разговора с Исинхаем есть слушатели, опустилась на диван и, закрыв лицо руками, прошептала:
– Нет…
И как это все понимать?!
– Мам, – требовательно позвала я, – да ладно, выкручусь, обломится мужику секс.
У мамы