– А почему с нами нет вашей супруги? – попытался он сменить тему.
– Надежда Николаевна лишь сегодня прибыла из Москвы в Мадрид и только утром будет здесь. – Олигарх отпил вина. – Да если бы и была, то в такой поздний час она предпочитает застолью сон.
– Ваша супруга находилась в Крыму, да? – спросил Хайкл.
Этот чопорный очкарик был сотрудником американского посольства в Испании и будто бы случайно оказался среди гостей. На самом деле все понимали, что таким образом Госдепартамент внимательно следит за всеми процессами, происходящими на Украине и вокруг нее.
Веселов изменился в лице. Такая осведомленность американца явно разозлила его.
– Меня настораживает, что вы об этом знаете, – заявил он.
– Ничего особенного, – ответил Хайкл от стола. – Просто мне не безразлична безопасность всей вашей семьи. Наверное, Надежда Николаевна решала какие-то вопросы, связанные с закрытием ваших проектов на полуострове?
– Почему я должен там что-то закрывать? – удивился Веселов. – Мои дела вне политики.
– Сейчас в Крыму нет условий для развития бизнеса, – заметил Федор Степанович.
– Я с вами не согласен, – заявил Веселов. – Скоро эта возня вокруг полуострова затихнет.
Федор Степанович вскипел. Он знал, что у Веселова в Крыму есть свои интересы. Еще в начале нулевых он выкупил там несколько курортов, приобрел акции маслобойного комбината и полным ходом вел работы по изучению газовых месторождений полуострова. Сейчас Веселов решил в очередной раз позлить украинцев, приехавших, по сути, с челобитной. Он не переставал наслаждаться своей исключительностью, чем просто бесил их.
– Бред! – Федор Степанович вскочил, но тут же сел на свое место.
– Вы мне не доверяете? – Брови Веселова взметнулись на середину лба.
– Доверяю, – сказал Федор Степанович, разъяренный словами олигарха. – Но что касается так называемого волеизъявления крымчан – это однозначно подтасовка! Я знаю, как проходил референдум. Могу представить, каким образом протолкнули это решение в парламенте.
– И каким же? – осведомился Веселов, склонив голову набок.
– Купила там Москва всех с потрохами, вот и все.
– Так или иначе, но Севастополь теперь наш.
– Помнится, Аркадий Юрьевич, в свое время русские вынудили вас покинуть страну. Почему вы говорите «наш»? – раздался голос Рахильского.
Все как один повернули головы в сторону худощавого мужчины, которого до этого момента словно не замечали. Бесцветные глаза, бледное морщинистое лицо и седина делали этого человека похожим на моль. Арон Александрович был историком, доктором наук и одним из сторонников идеи великих укров. В команду переговорщиков его рекомендовал Коломский, которого почему-то больше всех волновало возвращение