– Это не честно! – запротестовал Мигель. Он рассчитывал на
справедливое решение, но, похоже, на сей раз «высшее вмешатель-ство» превзошло все его ожидания: избавиться разом ото всех проблем, да еще и гарантировано. Хотя он побаивался радикальных
мер. Ему, несмотря на профессию, сложно было себе представить
своих знакомых на месте осужденных. – Точнее… не совсем логично.
– Уж кто бы теперь рассуждал о честности! – Васо беззастенчиво уселся на край стола, нацедил себе кружку вина и принялся его
пить, болтая при этом ногами. – Раньше ты с радостью бросался их
ловить, обрисовал каждого в подробностях, чтоб нам легче было, а
сейчас впадаешь в гуманизм? Ты уж определись, каким ты хочешь
быть – честным или справедливым.
Мигель машинально запустил руку за борт камзола, где хранилась, уже порядком потрепанная, заветная рукопись. Он всегда
так делал, когда волновался, а книга грела ему не только душу –
она позволяла чувствовать себя хозяином положения. Ведь даже
его нынешние покровители его побаивались, несмотря на всю свою
власть и могущество, и это не могло не льстить.
– Да, я считаю, что надо быть и честным, и справедливым, и
гуманным, – продолжал настаивать Мигель. – Поиграли – и хватит.
– Не понимаю, – развел руками другой «помощник босса», –
чем плох шантаж. Ты же сам этим систематически занимался, разве
не помнишь?
– Дело не в самом шантаже, – всплеснул руками Мигель и принялся расхаживать из стороны в сторону. – Я не подозревал, что всё
зайдет настолько далеко!
– От ответственности бежишь? – Васо спрыгнул со стола, от-ставив пустую кружку, и сделал несколько шагов навстречу, но не
столько дружелюбно, сколько угрожающе. – Сперва заварил кашу, а теперь – из боя свалить хочешь? Так не пойдет, расхлебывать будешь со всеми…
55
Юлия Каштанова
Он замолчал на середине фразы, поскольку хозяин замка резким жестом оборвал его речь, сопроводив движение обжигающим
взглядом. Армадовец не смог произнести ни слова, потому что те застряли в горле. Такие взгляды порой наводили его на мысль, что не
его противники, а он сам оказался в числе осужденных, и смертный
приговор приведут в исполнение не когда-нибудь, а прямо сейчас.
Когда же он повернулся к Мигелю, лицо его и голос уже из-лучали такую благожелательность, что любой посторонний наблюдатель подумал бы, что это два разных человека, а суеверный – что
он вовсе не человек, а дьявол. Впрочем, Мигель так не считал, даже
после всего произошедшего с ним, когда и более уравновешенные
люди сходили с ума. Хозяин замка приблизился к нему, положил
руку на плечо в доверительной манере. Свободной рукой он неуловимым жестом отослал подручных: разговор должен был состо-яться наедине.
– Видите ли, драгоценный