– Неужели вы уйдете к этому ужасному табльдоту и оставите меня одну?
– Нет, конечно. Я поищу в сундуке, там, наверное, найдется какой-нибудь очаровательный халат. Вы снимете свое платье и будете лежать, изображая загадочную принцессу, скрываемую в каюте Синей бороды. Но прежде всего, я велю принести апельсинов, а вот и девушка вам в помощь.
– О, только девушку не надо. Апельсин я очень хочу. Ванну и постель очень хочу. Но раздеваться и одеваться я дала себе слово сама. Я вижу, как плохо быть приученной иметь семь нянек.
Капитан отправил девушку за фруктами, открыл сундук и, к восхищению Наль, достал оттуда прелестный теплый халат. Бедняжка страдала от прохлады северного лета. Как ни помогали ей лекарства, однако пришлось ей пролежать все путешествие и лишь изредка в солнечные дни сидеть в кресле на палубе.
– Если бы вас не было со мною, я бы умерла от этих дождей и туманов. Это хуже тюрьмы. Но так как вы здесь, то все мне кажется уютным, даже шум ливня, – говорила Наль графу.
Капитан сидел возле Наль, держа ее ручки в своих, и старался помочь ей переносить тяжелую качку.
– Мы встретим в Лондоне друга дяди Али, Флорентийца, – сказал однажды ей капитан. – Флорентийца? Это что? Его имя?
– Так его все зовут, а имени его ни я и никто не знает. Когда вы увидите его, Наль, вы поймете, что такое красота.
– Это странно. Дядя Али – красавец. Али Махомед – красавец, еще лучше. Вы, – зарделась Наль, – всех лучше. Разве можно быть красивее вас.
– Я спрошу вас об этом в Лондоне, – засмеялся граф, – после свидания с Флорентийцем.
Наконец, мученьям Наль настал конец. В одно прохладное, туманное утро пароход подходил к пристани, доставив в Лондон совсем больную Наль, измученных секретаря и слугу и здорового графа Т. Загар на его лице от постоянного сидения в каюте с Наль, болезнь которой выражалась в такой слабости, что к концу путешествия она уже не могла вставать, почти сошел. Отчего лицо его, блондина с вьющимися светлыми волосами и темными, очень красивыми бровями, сильно выиграло.
Поручив вещи носильщикам и уговорив секретаря побыть со слугою на пароходе, пока за ними не вернутся, граф подошел к самому парапету, пристально вглядываясь в ожидавшую на берегу толпу. Сначала на его лице, кроме напряжения и разочарования, ничего не выражалось. Но когда половина пассажиров уже сошла, он внезапно просиял и, обменявшись с кем-то приветственным жестом, быстро прошел в каюту, укутал жену в плащ и понес ее на берег.
– Привет тебе, Николай. Я очень рад, что вовремя поспел. Но как ни спешил, тебе все же пришлось ждать меня, – говорили по-английски очень приятным, нежным по тембру, но довольно низким голосом.
– Поверьте, я ждал бы до конца разгрузки парохода, раз вы приказали ждать здесь.
– Это по-твоему! Во всем, всегда и везде можно быть уверенным, что ты выполнишь точно приказ, – произнес тот же голос. – Не тревожься о Наль, дай мне ее на руки и веди сюда своих инвалидов. Видишь у сквера зеленую карету? Веди прямо к ней.
Наль