Яков упал на колени перед цыганкой, схватил ее за руку и поцеловал.
– Благодарю, благодарю, – лепетал он.
– Ладно, – старуха недовольно отняла у него руку. – Я увидела, когда ты пришел, что люба она тебе по-настоящему, потому согласилась на это. Но ты должен Раду мою беречь, старайся не оставлять ее одну, иначе беда случится!
– Конечно, конечно, буду беречь, как зеницу ока, – затараторил громким шепотом Яков и поднялся с колен.
Старуха, прищурившись, посмотрела на него и объявила:
– Дочка у вас будет.
Яков не сдержался и смахнул слезу.
– Благодарю, благодарю…
Старуха покачала головой и неторопливо ушла в рощу, посасывая трубку и выпуская небольшие облачка сизого дыма.
Яков долго не мог прийти в себя. Он читал все известные ему молитвы, воздавал хвалу Господу, подхватывал спаниеля и сжимал так, что собака попискивала и вырывалась, пританцовывал и хлопал по коленям. Не помня себя, он прибежал к дому, перепрыгнул крыльцо, заглянул во все комнаты, прибрал, где было недостаточно на его взгляд чисто, окинул взглядом шкафы с книгами, некоторые произведения поменял местами, заглянул в спальню, пригладил постель, «нет, нет, не сегодня», осадил он сам себя и вернулся в большую гостиную. Яков сел, потом встал, не находя себе места, стал ходить взад-вперед по комнате. Он ощущал биение своего сердца. Чтобы успокоиться, Яков пошел в библиотеку и стал переставлять книги. Ему попался томик Шекспира. Барин присел на кушетку и стал декламировать стихи вслух, чтобы не отвлекаться:
«Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.
Друг друга любят дети главарей,
Но им судьба подстраивает козни,
И гибель их у гробовых дверей
Кладет конец непримиримой розни…»6
Время тянулось невыносимо медленно. Яков прочитал несколько страниц, отложил книгу и подошел к окну. На улице было темно. Барин вышел на веранду и вдохнул ароматный ночной воздух. Подбежал спаниель и стал крутиться возле его ног. На темном небе ярко мерцали белые звезды. Яков засмотрелся на черноту и опять увидел глаза цыганской девушки. «Рада, – прошептал он, – радость моя».
Спаниель насторожился и залаял. В кустах что-то зашуршало.
– Рада! – воскликнул Яков и выбежал на крыльцо.
– Ну, здравствуй, барин, – цыганка вышла из-за кустов тамарикса и остановилась.
Яков бросился к ней навстречу.
– Радость моя! – мужчина схватил девушку на руки и стал кружить. – Какой я тебе барин! Я же говорил, зови