Рискнуть вызвался «Лапоть».
– Давайте я погляжу. – Сказал он и запросто полез в вагон.
– Есть! – вскоре радостно крикнул он оттуда. – Коробка с пузырьками и ампулами.
– Неси сюда! – Кричали ему с платформы ветеринарные служащие и специалисты по отлову животных.
Как только Лапоть вышел из вагона, ему тут же, на месте, было торжественно присвоено очередное звание приемосдатчика четвертого разряда.
Врачи начали консилиум по поводу того, чем стрелять в редкий экземпляр. Какие шприцы к нему подходят. Главный, по отлову собак, сразу заявил, что их оборудование к носорогу не подойдет. И мощность у их духовых ружей не та, и иголки слабые.
– Я тут заглянул в вагон. – Сказал бригадир собаколовов. – Прикинул, на глаз. У него шкура – как титановая броня.
– Значит – так! – Резюмировал руководитель городской СББЖ. – Колоть будем вручную. Прикрепим большие шприцы на палки. Получаться копья. Ими и будем незаметно колоть мерзавца.
– Незаметно, это – как? – Поинтересовался, дыша на очки, ветеринарный руководитель Коминтерновского района.
– У носорога очень плохое зрение. К нему можно подкрасться незаметно. – Сообщил Главный Ветеринар.
Потом он четко донес до каждого свой взгляд на проблему. Если откажетесь возглавить передовой отряд усыпителей – хана, вам. Ваши кресла достанутся более проворным и преданным членам партии.
Все восемь районных начальников сразу пришли в сознание, забыли о личных амбициях и поставили на первое место служение Лидеру Партии, самой партии и народу. Только Павлов прямым текстом заявил:
– К хуям, это мракобесие. Я шприцом в зад не буду бродячему носорогу тыкать. Если кто хочет – флаг ему в руки. Пускай рискует здоровьем. Мне жизнь еще дорога. Тем более я в профильном институте учился и знаю какую скорость развивает эта скотина на коротком отрезке дистанции.
Когда Леха начал просыпаться. На погрузочно-разгрузочной платформе собралось столько народа, что прямо – столпотворение. Вокруг, предчувствуя поживу, уже мелькали рясы священников. Эти перемещались двумя группами, концентрируясь на флангах народного собрания. С одной стороны, суетились выходцы из Благовещенского собора, с другой – из церкви пророка Самуила. Между собой конкуренты не смешивались.
На станции пассажиры и провожающие, а также бабки торговки, вовсю судачили о причинах паники, на путях. Там словно муравьи сновали туда-сюда оранжевые жилеты. Причем не в рабочем состоянии. Никто не ходил вдоль вагонов, молоточком не постукивал. Там натурально носились из конца в конец, собирались группами и тревожно перешептывались. Среди штатских по этому поводу, высказывались различные