– Лена, подойди ближе!
Лена немного подошла. Ей вроде бы хотелось сделать так, как говорит этот таинственный главный монах, и она двинулась навстречу, но почему-то ноги плохо слушались ее, и она чуть не упала, запнувшись носком правой ноги о булыжник. Да, в этом помещении пол был почему-то вымощен булыжником. Монах высоко поднял руку с указующим вверх пальцем и сказал:
– Ты должна идти!
Эхо разнесло его фразу: «Должна идти! Должна идти! Идти!!»
«Что за психоделическая обстановка?!» – подумала Лена. Стало как-то пусто и страшно, но она продолжила идти к нему. На следующем шаге еще один булыжник встретился с ее ногой, но она шла вперед, невзирая на препятствия и собственный страх. Точнее сказать, она совершенно перестала обращать внимание на собственное тело. Наткнувшись в очередной раз на камень на полу, она даже не сразу почувствовала, что он оставил рану на ее щиколотке. Лишь через пару шагов Лена ощутила, как по ее стопе струится какая-то жидкость. «Кровь», – сообразила она, переведя на мгновение взгляд вниз. Но тут же будто невидимая пружина вернула ее голову обратно, и она снова видела только главного монаха.
– Подойди ближе, моя родная! – произнес монах немного более тихим, но по-прежнему слегка странным и пугающим голосом.
Лена шла, ноги запинались о камни, кровь текла струйкой по ноге, собираясь в лужицы на мостовой.
Наконец, она, по-видимому, подошла достаточно близко, потому что монах опустил руку с указующим перстом и вытянул ее открытой ладонью к Лене:
– Стой! Ни шагу больше!! Стоять!
Лена послушно остановилась. Монах вытащил из складок широкого рукава градусник и сказал:
– Ты больна, я позабочусь о тебе. Но сначала необходимо измерить температуру.
В смысле этих слов не было ничего особенного, обычная забота о здоровье, но звучали они как-то не по-доброму, зловеще, так, что Лена почувствовала леденящий страх, будто бы ее спина была живой, сильной рекой, которая вмиг замерзла от какого-то непреодолимого стихийного бедствия. Стало очень-очень страшно, до ужаса. Лена смотрела на этот градусник и ненавидела его. Было так страшно, что хотелось убежать, но сделать это было совершенно невозможно. Ноги не слушались, они