– А потому, салага, что есть такая присказка: «Не попал в ВДВ – радуйся, а попал – гордись!» Вот и гордись, раз угодил в наши войска и будь этим доволен.
– И что же в них такого особенного: войска как войска, не все ли равно где два года отбыть?
– О'паньки! – с бурным возмущением отреагировал «дедушка». – Вместо того, чтобы «возражо'пывать» ветерану, лучше доложи: у кого самая красивая форма одежды: голубой берет, голубые погоны, бело-голубая тельняшка, гвардейский и парашютный знаки?
– Получается, что у десантника, – вынужден был согласиться молодой рекрут.
– Вот именно! А ответь мне еще: кому разрешено не застегивать «курта'ч» на две верхние пуговицы, а рукава засучивать по локти? Кому на завтрак выдают не двадцать, как везде, а сорок граммов сливочного масла, обед и ужин почти всегда с мясом, а на учениях полагается суточный доппаёк «эталон номер один», в котором есть печенье, шоколад, консервированный бекон, гусиный паштет и прочие деликатесные вкусня'ги, о которых может только мечтать мотострелковый «куро'к», тыловой шоферюга, железнодорожник, ремонтник, или еще какая-нибудь «мазу'та»… – и отвечая на свой же вопрос, торжествующе подытожил. – Все это положено только гвардейцу-десантнику, славному воину генерал-полковника Маргелова, с которым я знаком лично…
– Та хиба ж воны' винуваты, ти мазу'тни хлопци, ко'тры не попа'лы у пови'тряно-деса'нтни вийска? – прозвучал чей-то заискивающий тенорок.
– Чудо ты гороховое, Штанько', раз не понимаешь, что уж если быть, то быть лучшим! А быть лучшим, это служить в «повитряно-десантних вийсках», как ты «выражо'пываешься». Недаром же про нас сказано: «Небо синее, парашюты белые, все мы сильные, все мы смелые!» Поэтому считаю: да, «винуваты ти мазутни» хлопцы, раз не захотели попасть к нам. Вот я, например, до призыва специально совершил в аэроклубе десять парашютных прыжков, а в военкомате заявил: отправляйте только в десант, служить в других войсках не желаю! И в восемнадцать лет моя душа в тельняшке, на башке берет и равных мне – нет! ВДВ, это тебе не ца'цки-пе'цки, а спецназ, то есть элита армии.
– Вот и га'рно, колы' так… – в голосе новобранца Штанько просквозило неумело скрытое желание, чтобы от него побыстрее отстали.
– Слава Богу, дошло до одного! Остальным тоже все понятно?
– Да! Понятно! Более чем! – вразнобой загалдели мальчишеские голоса.
– Ну всё как есть собрали в кучу… – с добродушной ворчливой назидательностью изрек «дедушка». – А обязаны говорить опять же коротко и ёмко: «Так точно!» – и взяв паузу, уточнил. – Итак, «желудки» с еще непереваренными мамкиными пирожками, хотите послушать мой поэтический рассказ, положенный на мою же музыку?
– Конечно хотим!
– Что ж, внимайте! – невидимый армейский «дедушка» взял уверенный гитарный аккорд и запел звучным, довольно приятным голосом:
Два года службы пронеслось,
я бегал здесь как дикий лось,
служить в десанте,