Облезлая курица, сквозь редкие, засаленные перья, местами виднелась красная кожа, не поверила. Косясь одним глазом, она стремилась к забору – в крапиву. Мужик сделал осторожный шаг вперёд. Курица юркнула в крапиву. Мужик рванул, попытался придавить её ногой, обутой в стоптанные кеды, но не успел. Она зашуршала дальше. Мужик – за ней по тропинке, параллельно крапивы и забора. Была надежда, что курица застрянет между штакетником, но она не допустила этой ошибки. Несколько раз она ткнулась в забор, видя, что между штакетником недостаточный проход, чтобы уйти, проявила благоразумие, а не бессмысленное упрямство и бежала дальше. Через несколько метров была оторванная штакетина. Курица шмыганула туда, а за забором – огород, заросший бурьяном.
– Ушла тварь, – мужик выпрямился и пошёл назад.
– Х..и встал.е…м щёлкаешь. Надо было наперёд бежать. Отсекать на х.., – он говорил это парню, стоявшему на тропинке.
– Надо было палкой еб....ь, – круглое в угрях лицо парня растянулось в фальшивой улыбки, обнажая редкие запущенные зубы..
– Надооо быыылоо ээээ, – мужик передразнил парня, вытянув губы. Он выбросил вперёд руку, пытаясь схватить парня за козырёк чёрной бейсболки. Парень успел сделать шаг назад, придерживая бейсболку. Он был на полголовы ниже мужика.
– Сюда иди, – мужик поманил пальцем. Голос был тихий и угрожающий. Морщинистое прямоугольное лицо с выпуклыми скулами, впалыми щёками, кривой от перелома нос, жёлтые зубы, надвигались на парня. Он, одетый в зимнюю рубашку, в чёрно-красную клетку, порванную подмышкой с левой стороны, наполовину заправленную в спортивные штаны «Монтана» синего цвета. Он, обутый без носков, в стоптанные домашнее тапки, небольшими шажками пятился назад. Мужик смотрел парню в глаза. Парень не выдержал взгляд, его голубые глаза забегали, но тут он что-то увидел слева от мужика и устремил взгляд туда. Мужик понял кто-то идёт.
– Слушай сгоняй к Иванычу за махоркой. Покурим, – мужик сказал это спокойным тоном, больше не парню, а для того, кто подходит.
– Привет Серёга, – подошедший протянул руку. Это был плотный мужик среднего роста, усатый, тёмно-русые волосы с проседью. Овальное мясистое лицо, на подбородке ямочка.
– Здарова, – ответил мужик, но руку не подал.
– Привет, Толик.
– Привет, Николаич, – усатый и парень поздоровались, пожав руки. Мужик пошёл вперёд. Толик развернулся и за ним, на полшага отставая.
– Сидор даже руку не пожал. Обидки б…ь затаил. Да и х.. на тебя.
– Ему Лупень про тебя в уши дует.
– Чё ему надо было от тебя?
– Курицу хотел поймать. Наверно, у Копейкиных сбежала, – они прошли по переулку не больше десяти домов. Сидор смотрел им в спины. Он знал сейчас они дойдут до конца переулка, выйдут на берег протоки и будут решать, куда повернуть: налево или на права. Так и произошло. Двое остановились, посмотрев по сторонам.
– Ну х… стоишь, б…ь , рожай быстрей., – Сидор знал, Николаич примет решение, поэтому подумал про него.
Они повернули налево.
– На бревно, козлы, – пробормотал Сидор. Он стал думать, куда пойти. Хотелось курить, но мысль идти к Иванычу, а потом идти обратно, была неприятной.
Повернув налево, Толик и Николаич пошли по тропинке, поросшей травкой-муравкой с вкраплением подорожника. Когда-то это была широкая улица вдоль берега, по которой ходил транспорт. Напоминанием об этом была левая колея от колёс, правая колея обвалилась вместе с берегом, и теперь осталось тропинка для пешеходов. По пути им попадались тополя с обеих сторон тропинки: слева у приусадебных заборов, справа некоторые деревья уже упали в воду, но корнями ещё держались за берег. Весной, когда много воды, их не оторвало. Другие тополя стояли у самого края. Обваливающийся берег обнажил могучие корни. На другом берегу кустарники ивы, наоборот, наступали на воду.
Русло протоки медленно и неуклонно менялось.
– Вода падает, скоро неводить можно будет, – сказал Толик.
– Надо к Мише зайти, что-то не зовут на рыбалку, зимой Саня меня звал, –Николаич покасился на Толика. Он шёл ближе к берегу. Братья Миша и Саша сказали ему ещё весной, что они звали Толика рыбачить. Он обещал, но не пришёл. Это повторилось несколько раз. Они зашли за ним. Он валялся пьяный.
«Больше не позовём, нах нужен. Пусть пьёт», – сейчас Николаич думал сказать это Толику или нет.
«Ну, скажу ,что изменится? Что, он пить бросит? Нет!», – он решил не говорить.
– Осенью бочкарить пойдём. Помнишь, у меня была офигенная бочка. Наверно, Лупень с.....л или Заманихин. Я на улице оставил, не занёс б…ь.
– Ты бочку у Константиныча взял?
– Да,