Лес Воронов. Блэк D.

луж. Парень злобно оскалился, вороны в этом городке – практически единственная светлая радость. Одна из птиц склонила голову набок и, растопырив крылья, громко крикнула на, стоящего под дождём, юношу. Парень хмыкнул и поспешил к небольшой закусочной, каких миллионы в мире. Зайдя в помещение, он спрятал волосы под куртку, чтобы не мешались. Зал пах затхлостью человеческого варварства и плесенью долго вынашивающего застоя. Официант и администратор проводили вошедшего усталым и любопытным взглядом – вечно измученные бедолаги и постоянно вынужденные рабы своих или чужих правил, без взгляда на жизнь, созвучной с их любимым делом, а если они и вовсе не имели таких дел, то их даже не было жаль. Парень ответил им мрачным выражением лица, намекая, чтобы не приставали. Он оглядел зал и, увидев молодую парочку, зашагал к их столику.

      – Привет местному народцу, – произнёс юноша, доставая телефон из влажного кармана и вальяжно присаживаясь на сидение, – Я смотрю, у вас тут мясо. А вы спрашивали себя, как животные страдают на скотобойнях? – он включил видеозапись и повернул экран в их сторону, – О, вы ведь знали, они же там лишаются жизни, чтобы вам едой угодить. Вот посмотрите на эту жестокость над животными. И вы видите лишь малую часть.

      Девушка, закрыв рот ладошкой, вскочила и убежала, а её напарник встал и раздражённо попросил позвать охрану. Парень поднялся следом, смотря на то, как в зал ворвался плотный мужик, по телосложению напоминающий бочку. Юноша достал бумажник и, высвободив наружу долларовые купюры, раскинул деньги фейерверком.

      – Вам же они так нужны. Радуйтесь кровавым бумажкам в своих карманах. Или вы не знали, что они всегда были кровавыми?

      Парень дёрнулся, когда охранник схватил плечо, и, скинув его тяжёлую руку, ударил человека по лицу. Мужчина в тот же миг вытащил из-за пояса электрошокер, и когда он коснулся оголённой шеи, юноша провалился во тьму.

      Три глухие стены давили смехотворным пространством и ещё одно заграждение – самое главное, из решётки, за которой стояла мнимая свобода – вот она, протягивает руки, но не может дотянуться, потому что на самое дела ей плевать. Не существовало разницы, свобода здесь или свобода где-то там.

      Тощий работник в форме открыл клетку, то ли приглашая к выходу, то ли желая впустить фальшиво беспокойную свободу. Парень вышел и убрался из этого коридора, полного нетерпения и усталости, что он когда-то навидался за всё своё существование. В следующем коридоре другой работник разговаривал с высоким стариком с аккуратно уложенными волосами и бородой, седыми нитями свисающими вниз по телу. Строгий костюм сидел на дедуле, как влитой, блеклость ткани объяснялась или наличием пыли, в которую и на которую одевался костюм, вечно висящий в гардеробе и использующийся по принуждению, или огромным количеством мела, если бы этот старик мог быть профессором, любящим до фанатизма свою работу. Дед оглядел парня быстрым взглядом и, развернувшись, пошёл к выходу. Юноша рассмотрел наряд старика