Неожиданно резко, властно толкает меня, и я рушусь на мягкую кровать. Пристально стараюсь следить за каждым его действием. В его глазах страсть. Он скучал по мне, я это чувствую. Он медленно, растягивая момент прелюдии, спускает с моих бёдер платье и всё то, что под ним. Я совсем голая, и у меня нет больше сил ждать.
– Марк, – с замиранием шепчу ему, – иди ко мне.
– Тебе придётся немного подождать, – еле слышным, сводящим меня с ума голосом отвечает он.
Марк непоколебимо смотрит в мои глаза в то время, когда его руки скользящим движением устремляют мои вверх, прямо над головой. Моё дыхание учащается, становится слышным в этой глухой комнате, подсвеченной лунным светом. Я слышу щелчок. В это же мгновение он ухмыляется. Он всё ещё смотрит в мои глаза безотрывно, но дальше ничего не происходит. Почему он остановился? Зачем он так тянет время? Ожидание сводит меня с ума. Его взгляд начинает сменяться. Приподнятые уголки губ возвращаются в исходное положение, а брови начинают сближаться, образуя на его лице межбровные морщины. Сжимает плотно губы, и пронзительный взгляд наливается гневом. Мне становится жутко, я хочу спросить, что происходит, но у меня нет сил вымолвить и слово. В меня вселяется страх. В попытках хоть как-то отстраниться от него, вжимаюсь глубже в кровать. Его скулы заходили ходуном. Мне жутко видеть его таким, я боюсь даже пошелохнуться.
– Марк… Пожалуйста… Мне страшно.
Набираюсь решимости оттолкнуть его, но мои руки… они пристёгнуты.
– Марк! Марк… Это не смешно. Отпусти меня… – молящим, хрипящим голосом прошу его.
Он резко ударяет рукой по кровати рядом с моим телом. От испуга из меня вырывается краткий крик. Марк нервно соскакивает с постели, с ненавистью кидает на меня ледяной взгляд. Его грудная клетка ускоренно растягивается и сужается, растягивается и сужается от бешеного дыхания. Я в ступоре. Я наблюдаю за ним и боюсь пошелохнуться, боюсь сказать хоть слово, боюсь спровоцировать его на агрессивные действия. Я вижу его предел. Я в безвыходном положении. Мои руки пристёгнуты, и я даже не могу дёрнуться, чтоб хоть как-то обезопасить себя.
– Ты доиграешься! – презирая меня, кинул он резко фразу и покинул комнату.
Я нервно дёргаю руки в попытках высвободиться, в состоянии страха не понимаю, что это совершенно бесполезно. Сколько не дёргайся, высвободиться самостоятельно невозможно. Плачу. Я хочу позвать на помощь, но боюсь. Боюсь, что на мой крик вернётся разгневанный Марк. Что мне делать? Что сейчас мне делать? Что он затеял? Что если… Слёзы хлынули из глаз ещё сильнее, и я словно чувствую во рту их солёный вкус. Левая рука начинает неметь. Он сильно затянул браслет наручников. От паники мне становится плохо. Мне очень плохо. Кружится голова. Трудно вдыхать воздух. Рука сильно онемела. Вокруг пустая тишина, лишь мои всхлипы нарушают молчание. Моя рука… Больно. Её нужно как-то высвободить.
– А-а-а-а-а-а-а-а.
Пробуждаюсь