Заблаговременно Добрина и Добрей Вождей их посещали, грядущие события им извещали, но суры верили в Отпорную Стену, всё остальное мелочью нестоящей считали и рассчитывали на свои авось да на небось, а более того опять на Ра надежды возлагали: Он им когда-то обещал, что, если грянет Гром, Он тут же к внукам явится своим – так Старейшин доброславов один из суров уверял. Но, несмотря на это всё, суры от спячки мирной просыпались и готовились к Войне, что в Межграничье закипала. И пока в тех стычках побеждали – дубинки им пока хватало и рыка грозного, чтобы орды орков разметать и разогнать.
А тем временем события вставали Чёрными горами над землями людей, и в небесах копились тучи грозовые; Звёзды беды обещали, но от доброславов все эти страсти доселе были далеко: Долина их лежала меж непроходимыми Горами, и в неё попасть не мог чужой: молитвами Богини Лады она была охранена, и негою ленивой наслаждались доброславы. И вот звоночек первый прозвучал: Враг всё точно рассчитал, Чашу подло он украл, в которой Очистительный Огонь пылал, эоны лет он злые мысли всех людей сжигал и не давал сердцам Злом отравиться. Час испытания внезапно так настал средь мирной жизни безмятежной. И в это не хотелось верить: ведь Солнышко по-прежнему сияло, и Краса-та ласкала глаз, и если бы не Лестницы остов, что жалобно скрипел, обломками своими в небо упираясь, то можно было бы внимания не обращать на кражу Чаши – многие со временем уж позабыли, зачем здесь Чаша, для чего горит, и, наверное, Добрина только и Добрей и, может, кто ещё значенье кражи Чаши понимали, а остальные в смятенье пребывали и в малодумии молчали. И так прошёл едва ль не час, а может, даже больше.
– Что, так и будем мы молчать? – Добрина вопросила. Она негласно Главой была Совета, и, к слову если бы сказать, тогда по матери велось родство и говорили так: Добрей – сын Доброславы, и в редком случае могли добавить имя родителя второго, но первым имя матери звучало. Добрину в Долине все любили: она и внешне на Богиню Ладу даже походила, сердцем горяча была и умом светлейшим отличалась, в ней радости огонь горел неугомонный; многие года она жила, и, если бы не мудрости глаза, она ничем от юных дев не отличалась. С Добреем вместе они когда-то с самой Богиней Ладой здесь встречались, их искусствам многим Лада научила и благословила на жизнь совместную на Яви, им много счастья обещав. И обещание своё сдержала: сплошным потоком счастья их жизнь совместная была. Более всего Добрина, от Лады переняв, выращивать цветы любила, и нередко Лада ей из Мира Дальнего цветы в дар присылала. Добрей не отставал от Радости своей – так звал Добрину он, во всём ей помогал и многому учился у неё, и многому учил её – так жили не тужили, радуя друг друга и доброславов заодно. И доброславы едва ли не Богами их считали и всем советам их внимали – вот так вот пребывали без хлопот, счастьем наслаждаясь