– То молодёжь эксперименты ставит, – Сатанэль, гордясь, Владыке отвечал. – Я дал возможность каждому разгул фантазии явить. Пускай пока все эти монстры инстинкты наживают, сознанье развивают, а там заменим новыми их существами. А в молодых я к творчеству охоту развиваю, пусть пробуют, дерзают, резвятся, веселятся, пока не возмужают, а там уже к ответственности призову, на все ошибки укажу, пусть сами исправляют. Главное – чтоб делали всё сами, ты нас, Владыка, этому всегда учил.
– Что ж, делай то, что делаешь, – Владыка Ра решил. – Вот только показалось мне, что чёрным цветом увлеклись чрезмерно.
– Позволь, Владыка, пояснить тебе, – едва ль не вдвое сложился Сатанэль. – Цвет чёрный – изначальный цвет. По мере просветления сознания существ цвет чёрный будет высветляться, и так, надеюсь, до белого дойдёт, который синтез есть цветов. Зато по цвету аур мы будем видеть степень развития существ и соответственные меры применять.
Ра ещё хотел заметить что-то, но промолчал: Сатанэлю привык он доверять.
В глубокой тайне по ночам на дне пещеры тёмной Властитель Яви ковал себе отряды чёрных воинств. Для этого бросал в пространство Нави злую мысль, и высекалось существо – его желаний слепок точный – и низводил его на Явь. Для Сатанэля, помогавшего не раз Владыке Ра творить Миры, создание существ презлобных разминкой лёгкой было. Так назгулов сработал, которые в Мирах двух жили, кровь выпивали жертв своих, их душами ещё питались – и злее не было существ. Драконы, которые огнём плевались, в сравнении с ними игрушками казались.
Ещё он навьев породил – мельчайших тварей, которые кормились мыслями людей, в них раздраженье вызывали, а также их кровью промышляли. А началось опять же всё с раздражения его. Однажды он на скале сидел, окутавшись во мрак презлобных мыслей, как стало что-то пребольно вдруг его кусать! Сатанэль глаза и уши навострил: нет никого! Но кто тогда ему покоя не даёт?! Да ещё как! Нельзя глядеть, нельзя дышать! Ощущение такое, что уже сознание его грызёт. Да что за тварь такая?!
Сатанэль всю силу зренья тонкого напряг. И что же увидал? Своих же мыслей злобных и ярых порожденье – существ с клыками и когтями, – что тучей чёрной вокруг него летали и яростно его терзали. Чем больше злился Сатанэль, тем больше ярились они и на глазах его плодились и не просто плоть, но даже тело тонкое кусали. С трудом великим он этих тварей разогнал, вернее бы сказать, от них удрал, забравшись в море, и там, когда угасла боль и зуд утих, он, поразмысливши, решил, что эти твари, которых навьями назвал, ему немало могут пригодиться. Он тут же открытие своё на гоблинах и орках применил, благо раздражаться сам любил и громы-молнии едва ль не каждый час метал на дурачьё, что собралось вокруг него, и был в восторге полном! Ох и чесались гоблины и орки и прочее отребье всё его! И, чем больше его твари раздражались, тем больше становилось навьев. Смех было наблюдать, ну а себя заранее обезопасил Сатанэль: он дымокур простой развёл. Боялись навьи дыма не менее огня.
Насладившись зрелищем сиим, тогда же Сатанэль решил плотью навьев наделить для пущего