– Ну, типа, а теперь что? – спросила Харпер, бросая кокосы на землю.
Лежавший в паре футов от них Мердок, будто по команде, застонал.
– Не посидишь с ним немножко? – предложила Куинн.
Харпер поморщилась и, наклонившись ближе, сказала тихо:
– Да знаешь, мне от его глаз прямо страшно, и все такое.
– Джон? – спросила Куинн. – Ты не спишь?
Мердок повернул голову на звук ее голоса, глаза у него были закрыты и залеплены запекшейся кровью. Она все время промакивала и промывала их, как могла. Но порезы были слишком глубокими, и ей не удавалось обработать раны, как хотелось бы. Кроме страшных болей, которые, несомненно, мучили Мердока, главным врагом была инфекция. Куинн понимала, что без антибиотиков и бинтов или марли, даже если она будет тщательно ухаживать за капитаном, он наверняка все равно заразится. Поэтому крайне важно обеспечить ему покой и хотя бы отчасти предотвратить обезвоживание.
– Куинн? – позвал он.
– Да, – ответила она. – Я здесь. Ты сможешь идти?
– Думаю, смогу, да.
Куинн повернулась к Харпер.
– Помоги ему встать и проводи до деревьев – там есть хоть какая-то тень и укрытие. Нельзя оставлять его здесь, на солнцепеке.
– Я? – беззвучно произнесла Харпер. – А ты не проводишь?
– Харпер сейчас поможет тебе, Джон, – сказала Куинн. – Отведет тебя в тень, ладно?
– Да, хорошо… очень хорошо.
Харпер уперла руки в бока и склонила набок голову, что, как полагала Куинн, означало раздражение.
– Чика, ты серьезно?
– Да, – ровным голосом ответила Куинн, – я серьезно.
И, не говоря ни слова, удалилась. Она больше ни секунды не могла терпеть эту пустышку и боялась, что если не уйдет, то скажет ей об этом в лицо. Ссоры никому не нужны, поэтому Куинн пыталась использовать знания, полученные во время работы в неотложке, когда ей часто приходилось не только заботиться о потерпевших, но и разряжать обстановку и до, и во время, и даже после ухода за ними.
Куинн глубоко вздохнула и пошла по пляжу, пытаясь освежить голову. Ноги по-прежнему передвигались будто ватные и чуть дрожали из-за трехдневного бездействия на плоту, но постепенно восстанавливались. В животе урчало от голода, и снова накатила почти непреходящая жажда, которая мучила вот уже несколько дней.
Все это до сих пор казалось сном. Страшным, и тем не менее сном. Такого с нормальными людьми не случается. И все же они здесь.
Чем больше она думала об этом, тем больше понимала жесткость Джино, его расчетливое отношение ко всему. Он прав. Если они не примут кое-какие меры, им не выжить.
Она оглянулась и увидела, как Харпер крутит вокруг пальца прядь волос и смотрит на солнце. Шевелит губами, будто разговаривает с Мердоком.
Перед