Как толпа наша ближе подошла, заговорил, к Добре обращаясь.
– Что вы здесь делаете?
– Ну, дак, господин Орбрен, – весело ответил ему Добря, – в отставке мы теперь, вот и решили в колхоз чудесный приехать. Мы люди простые, нам где крыша над головой есть, там и дом. А если работу дают, да бабы свободные под рукой, то чего же…
– Я не про них, – Орберн все так же хмуро кивнул на остальных вояк, – я про вас. Какого Арра вас сюда принесло?!
Ну да… Орбрен как всегда в своем репертуаре. Грубость и хамство… кто его, вообще, воспитывал. А еще дворянин.
– Орбрен, хватит грубить. Добря со своими парнями нам нужен. У нас, если ты не забыл больше сотни вдов, которым замуж выходить надо, – влезла я. Жена я ему в конце-концов или не жена… пусть даже об этом пока в деревне так никто и не знает.
– Малла, он, – криво ухмыльнулся Орбрен и кивнул на Добрю, – сюда не жениться приехал…
– Ну-у, почему, – протянул Добря с такой же ясной улыбкой, – была бы хозяюшка свободна, ни секунды бы не раздумывал. Это некоторые свое счастье не ценят…
Ох, ну что за мужчина! Правильно говорят, женщины ушами любят. Я прямо на себе это сейчас почувствовала. А Орбрен зарычал просто. Его аж перекосило от злости. Ничего не понимаю. Чего это он так реагирует. Да даже если что-то и будет у нас с Добрей… У нас же свободные отношения. Сам же говорил: у тебя своя жизнь, у меня своя жизнь.
– Малла, отдай ему ключи и пошли домой, – приказал мне Орбрен.
Да таким тоном, что я непроизвольно дернулась, чтобы все так, как он просит, сделать.
– Да что ты себе позволяешь?! – вспылила я, – что ты тут раскомандовался!
– Может быть потому, что ты моя жена?! А сама идешь и глазки мужикам посторонним строишь?!
– Ой! Мамочки! – послышались крики, – жена?! Малла жена господина Орбрена?! Что?! Жена?! Кто жена?! Чья жена?! А кто муж-то?!
А я уже открыла было рот, чтобы разораться от злости, да вовремя поняла. Испорчу себе репутацию. Нельзя истерику устраивать. Век потом не отмоюсь. Бабы меня просто не поймут. Решат, что я гулящая. А это здесь ой-как не приветствуется! И оправдываться нельзя. Оправданиям без Оракула здесь никто не верит. Как впрочем и обвинениям… значит не поверил никто, что Орбрен всерьез… со злости, да… но не всерьез… хотя да… половина правды в его словах есть. Я ведь жена.
Но и промолчать нельзя. Меня эти же бабы уважать перестанут. Поэтому нос выше головы задрала, улыбнулась и, нарочито тяжело вздохнув, выдала такую же полуправду:
– А что делать, если муженек не способен оказался?! Вы не поверите, бабоньки, каждую ночь от меня в другую спальню бегает… боится… А я что? Я со всем усердием, – добавила ехидно, – мужа почитать готова…
Ключи от дома Добре в руку сунула, и гордо назад отправилась. А за моей спиной тишина осталась. Как будто бы не вся деревня там собралась, а никого нет…
А потом сочным густым басом захохотал Добря… а потом и все остальные подхватили…
Да… может быть не хорошо, все же Орбрена