Жили-были. Алексей Хрусталев

на вид лет под пятьдесят, одет хорошо. Подходит с телегой к стойке, а сам всё назад, на вход оглядывается, говорит мне: “Коньяка пятьсот грамм налейте”, ”Какого вам?” спрашиваю, ”Всё равно, вон того дайте и побыстрее” пальцем показывает на армянский за две пятьсот бутылка. Снимаю с полки коньяк, ставлю перед ним на стойку, рядом стопку, начинаю открывать, он говорит ”Вы мне в кружку налейте, в пивную и сразу рассчитайте”. Я удивилась, конечно, сдачу ему с пятёрки дала и наливаю в кружку, а он всё на дверь посматривает. (Я потом поняла, он для того кружку просил, чтоб, если жена его засечёт, он мог сказать, что это пиво.) Берёт он кружку с коньяком и мелкими-мелкими глоточками начинает пить, а коньяк в него то идёт, а то не идёт и обратно проситься – щёки ему надувает, но мужик его в себе держит и обратно глотает, а одним глазом всё на дверь косит. В общем, кое-как, минуты за две он эту кружку одолел, лимончик в руках повертел и положил обратно, сказал: ”Спасибо” и потолкал телегу свою к выходу.

      Леночка перевела дух, переглянулась с мужем в глазах которого уже стоял смех – не первый раз эту историю слышит – и продолжала:

      – А прям в этот момент мадам солидная входит – расфуфыренная в пух и прах, по кольцу на каждом пальце и взгляд свирепый. Он ей: “Верочка, я тебя ищу”, ”Это я тебя ищу! А ты поближе к бухачу?!” Садятся за столик, кофе заказывают и мадам говорит: ”Закажи себе пятьдесят грамм, чего уж мучиться”. Я приношу кофе и пятьдесят коньяка, он выпивает рюмку, спокойненько так, с расстановкой и моментально делается в стельку пьян. Настолько, что на бок заваливается и руками за стол хватается – ему те первые пятьсот, наверное дошли. Мадам, увидев всё это, нечеловеческим голосом начинает орать: ”Скотина! Подонок! Ты до того допился, что уже с одной рюмки с ног валишься!” И хвать его со всего маху по шее. Он медленно упал на пол, глаза закатил, а лицо довольное-предовольное и причитает: ”Вера, что ты Верочка? Верунчик”. Ржали все, а я больше всех.

      Костя хохотал и сквозь смех выкрикивал подробности: “А как она его поднимала, расскажи… и рукав оторвала…”, подсказывал он жене. Костя и в процессе рассказа неоднократно вставлял уточняющие реплики, как будто сам был очевидцем события.

      В разгар всеобщего веселья домой вернулась шестнадцатилетняя Полина и внимание переключилось на неё.

      У Полины, как почти у всех девушек-подростков её возраста, главной заботой были взаимоотношения с мальчиками, на втором месте стоял вопрос: что делать после школы. Ещё одной животрепещущей проблемой были прыщи, которые регулярно появлялись то тут, то там и, как всегда, в самый неподходящий момент – перед дискотекой или свиданием. Полина весьма по этому поводу комплексовала и поочередно применяла косметические, народные и даже эзотерические методы борьбы с прыщами.

      – Как в школе? Уроки сделала? – спросил дочь Николай, что бы начать разговор.

      – Да, чуток осталось, щас доделаю, – Полина, как могла, уклонилась от разговора и сконцентрировав взгляд на телефоне быстро прошла к себе, кивком поздоровавшись с сестрой