– Что за чушь? – щетинюсь я ежом, – там что, документы на входе будут проверять?
– Будут, не будут, – тянет слова Сева и снова поглядывает мне через плечо, – а такая вот у Варшавина блажь. И, поверь, женат ты или нет, он узнает точно. Ведь это он от тебя, как заяц, бегает. Может, потому как раз, что ты свободен, бездетен, разведён. Может, его это бесит, например?
– Видать завидует, – кривлюсь я от глотка вина – мне срочно нужно смыть послевкусие этой новости, но этой кислятиной только тараканов травить – однозначно.
– Я человек общества, и мне по барабану, что у вас, великих, в головах творится. Но этот бал – твой единственный шанс. Варшавин сейчас по заграницам больше, потом ты его будешь с собаками искать либо в Европе, либо в Средиземном море. Он на яхте с женой любит путешествовать, видишь ли.
– Ладно, – припечатал я ладонями по столу. – Расклад ясен. Либо я женюсь, либо прощайте, акции. А если акции уплывают, значит к осени можно спокойно упаковать вещи и распрощаться с мечтой о расширении бизнеса.
С таким успехом я мог бы выйти на площадь и проорать все свои тайны – их бы там быстрее услышали. Конфликт за моей спиной разгорался, как пожар. Хозяин ресторана тянул официантку «за кулисы», а та пыталась от него отбиться. Оно и понятно: за глазами у всех свершится правосудие. Не в её пользу, конечно же.
– Ты хоть придставляиш, сколько это стоит? – кричит этот испанец грузинского рода на девушку и зло трёт лысую башку. – Да тибэ за сто лет столько ни заработать, безмозглая твая башька!
– Да не ломала я вашу скульптуру! – отчаянно спорит девчонка. – Во мне столько веса нет, чтобы на неё насесть. Она у вас там на соплях болталась, видать. Я всего лишь локтём зацепила немного – и оно рухнуло.
– Нэт, дарагая, прыдётся платить!
Сева разве что на стуле не подскакивает от возбуждения.
– Может, уже хватит пялиться? – снова взываю я к его гражданской совести. Но у Севы сей нужный в хозяйстве предмет отсутствует напрочь.
– Колоритная девочка, – он сейчас похож на кота, что охотится на птичек. – У Гены сейчас морда треснет от натуги, а она, гляди, спорит с ним, доказывает.
Я невольно меряю глазами официантку. Тёмненькая, худенькая, высокая. Ножки хороши. Она явно расстроена, но держится, не рыдает.
– Что, уже готов обаять и влюбить в себя девушку? – кривлю губы, глядя на Севу.
– Увы и ах, – вздыхает он судорожно. Видать, таки зацепила его официантка. – Там сейчас другое кино начнётся. Гена будет её по частям разбирать и собирать, а ей придётся ноги раздвигать по первому же требованию. Шутка ли: его великий шедевр развалили.
Я наблюдаю, как шипит сквозь зубы что-то хозяин ресторана и, видимо, делает гнусные намёки на отработку. И меня почему-то это бесит. Возможно, потому что меня в этом ресторане бесит всё, начиная с гадкого вина.
– Сколько стоит этот шедевр великого зодчества? – киваю на груду металлолома на полу.
Сева пожимает плечами, делает глоток из своего бокала,