На банкете Ушаков и Бусленко сидели рядом. Дошло дело до анекдотов. Ушаков рассказал следующий анекдот. «Идут по улице Лондона Джон и Билл, видят, лежит дохлая лошадь. Джон говорит: „Билл, помоги мне отнести эту лошадь домой“. Билл без вопросов помогает затащить лошадь на энный этаж по лестнице, поскольку лошадь в лифт не входит. В квартире Джон просит Билла помочь ему положить лошадь вверх копытами в ванную.
Садятся пить виски и джин с тоником. Билл спрашивает: „А зачем все это “—„А ты еще не догадался?“ Сейчас придет с работы Мэри и скажет: „Мальчики, я пью джин с вами, вот только вымою руки. А потом она выскочит из ванны с криками „Ой, в ванной дохлая лошадь!“. А я ей отвечу: „Ну и что“? — „Ха – ха…“. Все смеются. После небольшой паузы Бусленко рассказал продолжение. Приходит Мэри и, действительно, говорит: „Мальчики, я пью джин с вами. Вот только вымою руки“. Она вскоре возвращается и спрашивает: „Ну, где мой джин“? Ей наливают, она его не спеша потягивает. Джон ерзает от нетерпения и удивления. Он спрашивает: „Мэри, а неужели ты не видела, что в ванной лежит дохлая лошадь?! “ Мэри, вскинув невинные глазки, отвечает: „Ну и что?“…
Вскоре после банкета приехавший в Москву Глушков уговорил Коваленко переехать в Киев, возглавить отдел математических методов надежности, пообещав большую квартиру и звание члена – корреспондента АН УССР.
Так я получил неофициального оппонента по кандидатской, защищенной в Институте Кибернетики 1974 году.
Люди, о которых я писал в этой главе, были для меня чем – то вроде высшей касты. Некоторые сведения о них я почерпнул из уже упоминавшихся воспоминаний Игоря Алексеевича Ушакова. Его записки стали для меня особенно интересными не тогда, когда я писал первые книги воспоминаний, а когда добрался до описания своих встреч, пусть мимолетных, с людьми, с которыми он сотрудничал и дружил.
А дружил и работал он со многими. Его воспоминания «Записки неинтересного человека» рассказывают о множестве интересных людей, начиная с Бусленко, Коваленко, Вентцель, переходя к Гнеденко, Колмогорову и генералам от науки Дородницыну, Глушкову, Семенихину и американским ведущим профессорам в теории надежности и теории эффективности.
Не могу удержаться, чтобы не рассказать о нем самом. Дело в том, что, во – первых, не сразу все полезут в интернет к его книжке, во – вторых, за последнее время из интернета пропало очень много тех сайтов, на которые я ранее ссылался. В его воспоминаниях можно увидеть другой срез советской действительности – верхний слой советского пирога.
Игорь Алексеевич Ушаков был, по моим впечатлениям «sоnny boy». Не проявляя никаких выдающихся способностей в институте (МАИ) и в первые годы после его окончания, он встретил людей, которые зарядили его интересом к нарождающейся науке о надежности систем. Он искренне уважал и любил