Майя же себе цену не знала – кроме той, которую были готовы платить за ее картины, – и все школьные годы уверенно пребывала в Элькиной тени. Впрочем, в то время это ее мало волновало – она привычно витала в облаках, рисуя то в своем заветном блокноте, который всегда был при ней, то в тетрадях, а даже, случалось, и в учебниках, за что ей серьезно попадало от преподавателей. Но при этом старательно училась, и Элька таскала ее за собой, словно вещь, у которой в любой момент можно списать домашнюю работу.
– Давно не виделись!
Не виделись они как раз те самые шесть лет.
Подруга окинула ее оценивающим взглядом. Красивое Элькино лицо вытянулось, когда она уставилась на Майино черное платье с открытой спиной.
– Диор или Валентино? – спросила ревниво.
– Диор, – призналась Майя.
– Туфли?! – еще один испытующий взгляд.
– Маноло Бланик.
– Неплохо, Самойлова! Тебе явно пошел на пользу испанский берег, – усмехнулась Элька.
Нервно потянулась к сумке, выловила пачку сигарет с тонким фильтром. Хищные, накрашенные губы приоткрылись, но Майя все же успела ее остановить.
– Эль, здесь же не курят! Это все-таки галерея…
– Вот гадство! – в сердцах отозвалась подруга, пряча сигареты в сумку. – Значит, прикатила в наш дождливый Н-ск со своего испанского берега? Возвращение блудной дочери, ну-ну! И насколько же блудной? – спросила хитро, затем безошибочно повернулась в сторону Пабло, выцепив его взглядом из толпы зевак.
Майин менеджер даже в свои пятьдесят восемь производил сокрушительное впечатление на женский пол благородной сединой и пронзительным взглядом черных, словно испанские маслины, глаз.
– Этот с тобой? – кивнула Элька в сторону Пабло. – Твой мужик?
– Он?! – удивилась Майя. – Эль, ну что ты, он же мне как отец! К тому же…
Осеклась, решив, что подруге не стоит знать, что Пабло был совсем по другой части – женщины в качестве сексуальных партнеров его не привлекали.
– Тогда кто?
Майя пожала плечами.
– Никто.
– Ну дура ты, Самойлова! – с явным удовольствием произнесла Элька, и Майя подумала, что вступительный экзамен в женский клуб неудачниц ею успешно пройден.
Будь у нее еще и муж, Элька бы такого ей не простила. А так – пусть и известная художница, которой испанский берег пошел на пользу, но все равно мать-одиночка и никакой личной жизни!
Потому что у самой Эльки тоже не сказать, что особо складывалось – два развода и работа менеджером на побегушках в полиграфической компании, которую – и работу, и компанию – та откровенно ненавидела и частенько жаловалась на свою жизнь, когда они созванивались.
Впрочем, Элька все еще не оставляла надежды устроиться.
– Родька