Издательница отваливается от экрана, падает на стул как подкошенная.
– Игра? Вы знаете, сколько стоит ваша прогулка под кокосами? Во что мне это все обошлось – самолет, пансион Татайе? Так что давайте, девочки, заставьте мечтать несчастных читательниц, оставшихся в метрополии, тридцать две тысячи неудачниц, которых не выбрали, и десятки тысяч других, сидящих в инстаграме. Я жду селфи ПИФа, хочу видеть, как он, голый по пояс, в поте лица трудится над рукописью, а ты, Элоиза, девочка моя, нацепи на свое прекрасное лицо сладкую улыбку и пришли мне несколько своих фото в бикини. Надо и читающих папиков тоже прибрать к рукам. Шевелитесь, сестры Бронте, шлите фото, видео, танец птицы, хаку[14] свиньи, мне без разницы, лишь бы читательницы, которые остались здесь, обзавидовались… Так что будите-ка Клементину… и бельгийку тоже! Где она, эта королева социальных сетей? Она обещала мне засыпать своими постами франкофонов от Сен-Пьера и Микелона до Кергелена… и со вчера – ни одного!
– Она спит.
– Так чего вы ждете, идите будите ее!
Дневник Маймы
Тишина
Я все слышала.
Серван Астин отключилась, ее ждало такси. Она перезвонит завтра с утра пораньше, то есть когда здесь будет уже ночь, и лучше бы Пьер-Иву Франсуа на этот раз ответить на звонок.
Крутая тетка эта издательница. Пока вся троица растерянно переглядывалась, я сорвалась с места и, переполошив кур, помчалась будить Клем и Титину.
Танаэ выбрала подходящий диск Бреля, чтобы расшевелить мою засоню-подружку и обленившуюся бельгийку. «Au suivant, – командовал великий Жак, – следующий!» – и хозяйка сновала под его пение между террасой и кухней. Ванильное печенье, банановые оладьи, кокосовый хлеб, чай, кофе.
Дочери ей не помогали, По и Моана, как всегда по утрам, спустились на поле к трем лошадкам, Мири, Фетиа и Авае Нуи[15]. Все три, насколько позволила веревка на шее, приблизились к террасе, чтобы выпрашивать остатки завтрака. Я бы предпочла в следующем перевоплощении оказаться петухом или кошкой, чем такой вот лошадкой! Только представьте себе… Век назад их завезли на остров, чтобы они здесь скакали на воле, а не кружили, будто волчок, у колышка!
Я бежала между хижинами. Навстречу шел Янн, с мокрых волос вода текла на майку девятого номера «Шпор»[16], в руке он держал кумкват, который мимоходом сорвал под навесом. Явно только что вышел из душа в бунгало «Нуку-Хива», и туда устремилась Фарейн.
Я одарила красавчика-капитана мимолетной улыбкой.
Придется ему этим удовольствоваться, потому что остальные, похоже, равнодушны к чарам жандарма. Элоиза созерцала свое отражение в черном кофе, мама с ужасом разглядывала себя в одном из двух зеркал, висящих над бежевыми диванами в зале, мурлыча:
Когда их красота просыпается поздно,
они пускают в ход всю свою науку,
чтобы обманывать всех вокруг.
С каких это пор мама стала петь песенки Бреля? Я постучала в двери Клеманс, потом Мартины.
– Клем,