Из своей комнаты вышел заспанный младший брат Владимира Илья в одних семейных трусах и со своим любимым питомцем – мартышкой Наполеоном на руках и недовольно пробурчал:
– Кого это там еще несет?
– Открывай, открывай...
Илья направился в коридор, а Свиридов посмотрел на часы и буркнул:
– Половина восьмого утра, и уже проходной двор какой-то. Я у Илюхи на днях ночевал, так к нему в три часа ночи завалилась пьяная компания и потребовала продолжения банкета. Ну, этот идиот, естественно, согласился. Так они отсюда еще сутки не вылезали – понравилось им, видите ли.
– Да, тут весело, – согласился святой отец, после полутора литров выпитого пива наконец возвративший себе человеческий вид и нормальный тембр голоса. – Он как-то раз попросил меня исповедовать одну его подругу... Грешна она была... Ну так вот, пришел я к Илюхе, эта мымра уже сидит с Илюхой, причем оба пьяные до последней возможности. Он говорит: ну че, давай исповедуй, она как раз до кондиции... аз воздам, господи, помилуй меня, иуду многогрешного! Ну, и только я, знаешь ли, приступил к исповеди, вваливается толпа каких-то ублюдков – уж не знаю, как они попали в квартиру, – и самый жирный, с круглой мордой, хлобысть мне по шее! Ну, я его и благословил в ответ, так что мало не показалось. Да и остальных нечестивцев... Они все, значит, вповалку, а я выхожу в коридор, а там Илюха сидит с расквашенной харей и смеется.
Свиридов-старший весело захохотал.
– Да погоди ты ржать, – остановил его Фокин. – Это совсем не смешно. Оказывается, эти ребята его сильно достали, и он решил разделаться с ними таким диковинным способом... Покрутился у них перед носом с этой дурой и потом нагло поперся домой и меня пригласил.
– Ты чушь мелешь, пресвятой отец! – довольно бесцеремонно перебил его Владимир. – Ты сам-то трезвый был или тоже в пьянственном недоумении, аки змий зеленый?
– Пропустили с отцом диаконом перед молебном, чтобы голос был гуще и представительнее, по одной...
– ...бутылке, – для вящего эффекта присовокупил Свиридов. – Эх ты, пастырь душ человеческих, е-мое.
В этот момент в комнату вошел Илья и, довольно косо посмотрев на брата, сказал:
– А это к тебе.
– Ко мне? – удивился Свиридов и поглядел на отца Велимира.
– К нему? – эхом откликнулся тот и оттолкнул Наполеона, с редкостным упорством теребящего его окладистую бороду.
Удивление Свиридова и его друга вполне понятно, потому как Владимир не был прописан в квартире своего брата, а имел другое, мало кому известное место постоянного обитания.
– Проходите, Марина Андреевна, – повернувшись, сказал кому-то Илья.
Марина Андреевна оказалась невысокой полной женщиной лет около сорока пяти, довольно простенько и неброско одетой. Владимир мельком видел ее пару раз, в том числе и в квартире брата, куда та заходила что-то спросить. Она жила в квартире напротив.
Она мелкими шажками прошла в комнату, где отходили от вчерашнего алкогольного безобразия Свиридов и Фокин, нервно