Ищет добровольца для фокуса? Почему бы не спросить такового с манежа? – пронеслось в голове медведя. Именно эта мысль не позволила ему заметить того, как королевская чародейка оказалась совсем рядом и, обхватив ледяной ладонью запястье, потянула его за собой. Странник повиновался и вслед за ней вышел в самый центр тронного зала.
Навязчивая идея, будто он стоит абсолютно нагой перед всеми ненавистными горожанами Аарда не покидала его до тех пор, пока он не ощупал загнутые рукава рубахи, которая была обречена висеть на нем, а не быть одетой. С облегчением поняв, что вся одежда на месте странник поднял глаза и обнаружил вокруг себя давящие стены Шаарвиля, за которыми, по всей видимости, и остались другие посетители цирка.
Когда Люция подвела медведя к трону – седалище уже лишилось спинки и подлокотников, а недалеко от него играл бликами солнца длинный двуручный меч. Чародейка завязала страннику глаза и поставила на колени, ударив холодом своей ладони ему в затылок и положив его голову на то, что осталось от трона. Зрители вновь ахнули, когда король взял в руки «Львиную доблесть» – именно так назывался фамильный меч Рогара. Четким и равнодушным движением владыка обезглавил странника. Если бы зрителей от него не скрывала стена иллюзии и абсолютно черная ткань, он бы увидел, как каждый из горожан с испуганными глазами хватается за лицо.
В тронном зале повисла гробовая тишина. Король за волосы поднял отрубленную голову так высоко, как только мог, ожидая восторженных оваций зрителей, но никто даже не думал менять позу с того момента, как сталь нашла дерево. Если у страха и были глаза, то именно такие – огромные, вылупившиеся зенки тысячей пар глядящие на бьющееся в предсмертной корче тело. Кровь с плахи живо разливалась из тела, обезглавленного и лежащего в густой алой луже под помостом, и ниспадала щедрыми каплями из лишившейся туловища головы.
Рогар и чародейка не спешили продолжать выступление, играя на чувствах аардцев. Ноэми никак не могла ожидать такого поворота событий, а когда «Львиная доблесть» уже неслась к своей цели, было слишком поздно что-либо предпринимать. Теперь она всеми силами пыталась сосредоточиться на своих логических размышлениях. На том, что все это первоклассная иллюзия и король не мог оказаться в Аарде так быстро, да и откуда он мог знать обо всех их передвижениях? На них мог кто-то донести? Навряд ли весть могла так быстро добраться до этого города. Но все эти рассуждения рано или поздно все равно заводили ее в тупик одним простым словом – магия. Магии подвластно все. Да и кто знает, что Рогару удалось вывести в Башне Стихий. Быть может теперь на всей Неймерии они со странником у него как на ладони.
Наконец Люция оттаяла, словно ледяная фигура, обретшая способность двигаться. Невидимой силой она подняла обезглавленное тело с колен, а король приложил к нему голову. Из зала послышались