– Нет! Это возмутительно! За ваши слова об Академии вам придется ответить! – отец заключенного подошел к инквизитору, испепеляя его взглядом. – Вы читали мое обращение про домашний арест? Мой сын не заслуживает такого сурового наказания!
– Потому, что Марко – сын ректора Академии? – не глядя заметил канцлер от инквизиции. – Он и так под домашним арестом, потому что на пять ближайших лет тюрьма станет для него новым домом. Пять лет в камере он будет учить теорию. Я что-то не помню, чтобы заклинание расширения пространства предусматривало жертвоприношение. Но я уточню. Мало ли. Вдруг я ошибаюсь?
– Да как вы смеете! – покраснел старик – отец, сжимая кулаки. Он даже вздрагивал от негодования. Его уже оттаскивали обратно в табор.
– Смею. Очень даже смею, – спокойно заметил инквизитор, вставая с места. Тут же в воздухе зависло что-то наподобие доски. Он молча достал очки в серебристой оправе, надел их и взял светящийся мел. На доске стали появляться какие-то аккуратные формулы и какие-то круги. Я точно пришла на заседание, а не на лекцию? Нет, ну был у нас на журфаке препод по кличке «инквизитор», которому каждый сдавал по три-четыре раза перед тем, как целовать зачетку с тройкой, но это как-то, по меньшей мере, странно. Я смотрела на все происходящее и искренне недоумевала. Что-то мне казалось, что он громко скажет: «Ересь! Сжечь всех еретиков! Магия – это зло», а тут…
«Неправильные пчелы делают неправильный мед!» – прозвучал в голове голос Винни Пуха. Длинные формулы нас, гуманитариев, сильно огорчали, а опилки в голове противно скрипели, пытаясь приблизительно уловить хотя бы общий смысл написанного и нарисованного. «Точка, точка, запятая – вышла формула кривая!» – пропел в голове задорный голосок. Я свято верю в то, что существует восьмой круг ада для гуманитариев, где целыми днями преподают математику, физику и прочие точные науки. «Нет! Нет! Я вас умоляю! Только не это!» – надрывно кричу я, привязанная к стулу в камере пыток инквизиции. – «Я все скажу! Во всем сознаюсь! Только не высшая математика!».
Маги смотрели на доску и рассерженно сопели. Было такое чувство, что он им «фигвам» нарисовал угольком на печке и какашку в бандерольке отправил. С уведомлением о реакции получателя.
Когда инквизитор закончил рисование формул и кругов, охрана протянула ему кружевной платочек, об который он вытер руки.
– Я сильно не расписывал. Обрисовал доказательство в общих чертах. Если вы сейчас спросите меня что это, я сожгу вас всех на костре вместе со всеми вашими монографиями, научными трудами и книгами. Судя по количеству воды в ваших опусах, гореть будет плохо, но я что-нибудь придумаю, – с интеллигентной улыбкой заметил инквизитор, снимая очки и пробегая глазами решение. Ему не очень понравился круг, поэтому он пальцем подтер хвостик у какого-то символа. – Когда вы на меня так смотрите, у меня появляется желание поднять любого из вас и задать