По глазам девицы я пытался понять, насколько проняла её моя речь и не раскаивается ли она уже в том, что связалась со мной. Чёрта с два! Ни тени раскаянья я не заметил. Она по-прежнему улыбалась невинной улыбкой младенца.
– Да-а, – медленно произнесла она. – Вижу, вы и в самом деле познакомились с моей бабушкой. Прохиндейка – её словцо. И далеко не последнее словцо в её лексиконе. Ну, так что она сказала вам ещё?
– Неважно. Я жду сначала ваших объяснений.
Похоже, девица поняла, что будет лучше, если она объяснит мне своё странное поведение. Думаю, что немалую роль в этом сыграла моя непреклонная воля и нотки металла, прозвучавшие в моём голосе. Так или иначе, но она сделала знакомый мне уже жест, будто хотела откинуть со лба чёлку, но, передумав, подперла голову кулачком и, поигрывая ложечкой в пустой чашке, поведала мне свою историю.
А история эта оказалась совсем простой.
Выяснилось, что квартира, которую я взломал, принадлежит её бабке. Сама бабка там не живёт и сдаёт квартиру. Поэтому она и не очень удивилась, застав там незнакомого человека – очевидно, приняла меня за родственника или знакомого кого-нибудь из жильцов. А Ольге нужно было “срочно забрать из квартиры одну вещицу”, но она забыла ключи и поэтому попросила меня помочь ей “открыть” дверь. Когда же мы вошли, она неожиданно увидела в окно свою “бабулю”, тоже направлявшуюся к себе домой. Ольга растерялась, ей “сделалось жутко неудобно, что она, не предупредив бабушку, пошла за своими вещами в её квартиру, да ещё и сломала при этом дверь”. Именно поэтому она оставила меня наедине со своей бабкой, запаниковав и предоставив мне возможность самому с ней объясняться. На моё замечание, что ей всё равно придётся объяснять бабке своё странное поведение, да ещё и куда более странное бегство с места преступления, Ольга ответила, что, конечно, придётся, но “бабушка уже успокоится, ведь это оказались не грабители, плюс ко всему пройдёт какое-то время, а время всё сглаживает, и через несколько часов вся эта ситуация уже не будет выглядеть такой неприличной, какой выглядела час назад”.
Что ж, я был готов согласиться с тем, что в словах девицы есть свой резон. Мог бы. Если бы ей верил. Но я не верил ни единому слову. Не верил, потому что во время своего рассказа она избегала встречаться со мной взглядом, тщательно пряча свои синие глаза за опущенными густыми и пушистыми ресницами. А во-вторых, она так монотонно произносила слова, словно рассказывала зазубренный урок, и было ясно, что этот свой рассказ она чуть ли не отрепетировала заранее. И когда она закончила своё повествование словами:
– Вот и вся история, – и подняла на меня глаза, я её спросил:
– И вы хотите, чтобы я поверил вашему рассказу?
Она не стала с пеной у рта клясться мне в правдивости своих слов. Просто посмотрела на меня задумчиво и, пожав плечами, не спеша, ответила:
– Какой мне смысл вас обманывать? Просто