– Вы считаете, тексты Стефании достойны? – продолжает расспрос исполнительный директор.
– Я считаю, что для молодой девушки, ещё толком не знающей жизни, у неё получается довольно неплохо. Подросткам нравятся её истории. Они им близки. Поэтому очень важно, чтобы Стефания продолжала писать для молодой аудитории и улучшала своё мастерство, а не пыталась создать что-то ей самой малознакомое.
– Вы же понимаете, что ограничиваете писателя? – уточняет Глеб.
– Думаю, мне следует пояснить вам законы рынка, – глубоко вздохнув, отвечаю сухо, – автор, скачущий по жанрам и возрастным категориям не способен набрать свою аудиторию. Поклонники жанра Young Adult будут ждать новую подростковую прозу, поклонники романов для взрослых – соответственного материала. Всех одновременно удовлетворить не получится. Обязательно возникнет конфликт сторон в связи с ожиданием новинки. Либо произойдёт спад интереса к автору в целом. Даже мастодонтам сложно удерживать внимание своих поклонников – что говорить о неопытной семнадцатилетней девушке?
– О чём Стефания хочет писать? – через небольшую паузу спрашивает Глеб, скрестив перед собой пальцы.
– О сложной жизни одинокой тридцатилетней женщины, ухаживающей за больным братом, – отвечаю ровно.
– Почему именно об этом? – искренне удивляется господин начальник.
Потому что на данный момент её любимый фильм – «Реальная любовь». Но вряд ли этот человек вообще смотрел его…
– Потому что авторы черпают своё вдохновение отовсюду. Но на этот раз Стефания хочет зайти на территорию, ей совсем не знакомую… она может стать твердой почвой, а может стать болотом, которое поглотит в потенциале известного на всю страну автора молодежной прозы.
– Вы хотите отговорить Стефанию только из-за этого?
– Не поняла, – позволяю себе дежурную улыбку.
– Или дело в амбициях?
– В амбициях? – переспрашиваю, глядя на нового исполнительного директора очень нехорошим взглядом.
– Хотите продолжить эту игру? – Глеб поднимает бровь, вызывая у меня откровенное недоумение – о чём он? – Хорошо. Тогда давайте вернёмся к вопросу о ваших целях.
– Что это за странный разговор? – холодно спрашиваю.
– У вас есть автор. Есть возможность задавать направление её новому роману, которым впоследствии будут зачитываться тысячи людей. У вас есть власть – позволить этому роману родиться на бумаге. Что в этой цепочке вас не устраивает?
– Не понимаю…
– Вы отказываетесь помогать Стефании.
– Я отказываюсь писать за неё, – исправляю формулировку, – она ещё двух страниц не напечатала, а уже просит моей помощи. Не проще ли отложить эту сложную задумку и взяться за то, что у неё получается лучше?
– Вы так боитесь, что может получиться хорошо, – неожиданно четко произносит Глеб, вынуждая меня остановиться и посмотреть на него, – и переживаете, что под этим творением будет стоять не ваша фамилия.
Резко поднимаюсь на ноги.
– Так,