Чайник весело закипал, Елена Константиновна совала мне кружку с пакетиком, пахнущим бергамотом, щебетала о вечернем походе в бар, а у меня внутри что-то скрутилось в тугую пружину – к стальной ограде школьного двора медленно подъехал хищный серебристый автомобиль из последней коллекции известного немецкого производителя.
Громыхнул самый настоящий майский гром, и в следующий миг дождь полил стеной.
Я обреченно следила за тем, как водитель торопливо выскакивает наружу, вытаскивает с переднего сидения черный зонт и услужливо открывает заднюю дверцу хищного авто.
Из машины показались дорогие кожаные туфли, а следом выбрался мой турецкий красавец-жених. Вальяжно поправив кое-где побитые сединой, но все еще густые и черные волосы, он выпрямился во весь рост и окинул школу взглядом, подернутым дымкой презрения.
– Мама дорогая… – замерла рядом со мной с кружкой ароматного бергамотного чая со скидкой Леночка. – Это твой суженый Асад?
– Ага… – пересохшими от напряжения губами прошептала я.
– Слушай, Ань, беги от него, а?
– Куда?
– Не знаю. Хочешь, ко мне переезжай? У меня, правда, комната в общаге и душ общий с соседями, но в тесноте ведь не в обиде, верно?
– Верно, – продолжая неотрывно следить за женихом, отозвалась я.
Личный водитель моего суженного смешно подпрыгивал над ним с черным зонтом, пытаясь спасти светлую (вернее, темную) голову господина от дождя.
Асад наклонился и достал с заднего сидения роскошный букет голландских роз. Поправив дорогой черный пиджак от ведущего турецкого кутюрье, он статной походкой хозяина жизни двинулся в сторону центрального входа с идеально отполированными ступенями на крыльце. Водитель бежал за ним вприпрыжку, едва поспевая прикрывать зонтом черную голову Асада и роскошный букет роз.
– На всякий случай, Ань, мои двери всегда открыты, – ободряюще сжала мою руку подруга. – Асад, конечно, хорош собой, но он слишком стар.
– Спасибо. Я и сама это понимаю.
– Встречаемся в шесть у входа в «Олимп».
– Я помню.
Елена Константиновна исчезла из кабинета вместе с кружкой ароматного чая, а я втянула в легкие побольше воздуха и принялась ждать, когда же за мной придут. Ждать пришлось не долго.
– Моя милая Аннабель! – раздался скрипучий голос с хрипотцой и турецким акцентом, и в следующий миг карие глаза моего жениха вспыхнули вожделением.
– Добрый день, Асад, – смущенно потупив глаза, принялась разглаживать стильную серую юбку-карандаш я.
Аннабель – дурацкое имя, которое записано у меня в паспорте. Не знаю, чем думали мои родители, которых я даже не помню. Привыкнуть к глупому «Аннабель» невозможно. Я предпочитаю, чтобы меня звали