Игра снайперов. Стивен Хантер

– например, в телеграфный столб. Во Вьетнаме таких штуковин не было, и много хороших парней зря расстались с жизнью. Птички летели на северо-северо-запад, пилоты знали маршрут наизусть, так же как рельеф местности и расположение зданий. Наконец они пересекли границу Южной Сирии, и стало совсем темно. Вертолет вибрировал. Боб хорошо помнил это ощущение. В конце концов, «Черный ястреб» – тот же «Хьюи», только на стероидах. За три командировки во Вьетнам Свэггер тысячу раз летал на вертолетах и был прекрасно знаком с гулом двигателей, «шух-шух-шух» несущего винта и запахом высокооктанового топлива. Внутри – здесь было попросторнее, чем в «Хьюи», но все равно этот боевой вертолет не предназначался для комфортабельных прогулок – стояла темень, если не считать огонька чьей-то сигареты.

      Время то растягивалось, то сжималось, пока наконец не исчезло вовсе.

      Замигал красный огонек.

      Моттер – его звали Гади – сказал в ларингофон что-то на иврите, обращаясь к пилотам, после чего сел ровнее и отстегнул ремень безопасности. В темноте началась возня: остальные делали то же самое. Выбрасывали ненужные мысли из головы, тушили окурки, откашливались, прятали глаза под тактическими очками, проверяли «узи», ремни шлемов и бронежилетов, ножи и гранаты, «глоки» и аптечки первой помощи, выясняли отношения с Богом. Боб повторил эти телодвижения, после чего встал у двери боевого вертолета, готовый к высадке в незнакомом месте. Страха он не чувствовал.

      План был настолько простым, что его, считай, не было вовсе. Птички садятся в трех точках, каждая в сотне ярдов от цели, и парни из Тринадцатого отдела стремительно продвигаются к месту. Классическое Г-образное расположение: два отряда идут впереди под разными углами, а третий подходит к дому сзади, чтобы блокировать пути отступления. Если кто-нибудь пустится бежать, его пристрелят. Если кто-нибудь поднимет руки, его поставят на колени, наденут на него гибкие наручники и продолжат операцию. Все три группы сойдутся через одну минуту, каждая будет продвигаться под прикрытием двух остальных. Группа командира вышибает дверь, первым входит сам Гади, за ним остальные, дом зачищают, Свэггера с собой не берут. Его задача – ждать у входа, пока не проверят все комнаты, а потом войти со второй группой, в то время как третья охраняет периметр, держа под прицелом дорогу на Ирию. До города семь километров, и там нет сирийских войск, только ополчение. Дело сделано, Джуба или мертв, или взят живьем, пленников грузят в вертолеты, потом домой, в Тель-Авив, где парни с утра пораньше садятся пить пиво и закусывать чизбургерами.

      На бумаге все было гладко, но про овраги, разумеется, никто не вспомнил: караульный, подлец, караулил на совесть, и гостям не удалось застать его врасплох. Такое чувство, что он только их и ждал. Не успели птички коснуться земли, как из дома начали стрелять. Ночь озарилась вспышками, в воздух взметнулись облачка пыли, по фюзеляжу застучали пули. Значит, прогулки не будет. Будет пробежка под огнем.

      Гади рванул вперед. Свэггер не отставал. Он не имел права снимать свой «узи»