– Ребенок все исправит, – убеждаю сама себя и вновь завожу разговор об ЭКО.
Леша категорически против. Я вижу, как его всего корежит только от одного слова о клинике. Как сжимаются его руки в кулаки, когда я не выдерживаю и начинаю плакать, моля дать мне еще один шанс. Словно прощения прошу, а может, так и есть?
Я неправильная женщина, сломанная, лишенная основной функции, которую заложила сама природа в человечество. Зачем я ему такая?
– Малыш, ну что же ты? Не плачь.
Откуда у него столько сил, чтобы вытирать мои слезы, целовать покусанные губы и говорить с такой нежностью и заботой? У меня мурашки по телу бегут, но не от возбуждения как раньше, а от ужаса. Я не заслуживаю его. Леше нужна другая. Я должна взять себя в руки и измениться, вернутся к себе прежней.
Мне самой противно смотреть на себя в зеркало. А каково ему?
– Прости, прости, прости…
Мой шепот сквозь поток слов выглядит совсем жалко. Мне хочется надавать самой себе по щекам и прикрикнуть: “соберись, тряпка!”
Только где найти сил?
– Все будет хорошо. Я люблю тебя. Не всем семьям для счастья нужны дети.
Я дергаюсь в его руках словно от пощечины и срываюсь в истерику. Кричу, топаю ногами, разбиваю вазу об стену и требую еще один последний шанс!
А Леша просто уходит, тихо прикрыв за собою дверь…
Все, что мне остается – это стоять у окна и смотреть, как дождь стучит по подоконнику. Говорят, что дождь к добру? Я уже не верю в эту силу. Когда со мной случалось что-то хорошее, светлое? Не помню.
Я ждала возвращения мужа. Сидела в темноте комнаты, обхватив себя руками и думала. Насколько его хватит? Любовь ведь тоже имеет свой лимит? А может так даже будет лучше, легче? Я не буду чувствовать, что подвожу его. Мне не придется прятать взгляд каждый раз, как мы приезжаем к его родителям, и свёкор рассказывает о своих учениках.
Все эти истории кажутся мне немым укором. Особенно, когда он подмечает, что годы идут, и он не молодеет. В такие минуты очень тяжело сохранить лицо и не начать оправдываться. Конечно, это глупо. Зачем им мои оправдания, когда нужен результат. Я привыкла его давать. Несмотря ни на что! Сколько раз я выступала, превозмогая боль? Много! И никогда недомогание не становилось поводом для поблажек или причиной откатать свой номер на девяносто девять процентов. Всегда и во всем необходим максимум.
Вот и сейчас я готова выложиться на все сто, а Леша – нет. Его не устроит результат любой ценой.
Свет в холле зажегся, и я услышала тихие шаги мужа. На душе стало легче. Вернулся, значит, еще любит.
– Не спишь?
– Без тебя не получается – холодно.
– Тогда пошли.