Дело было в другом. Плохое настроение никогда не способствовало успешному ведению переговоров. Датенхольц уже давно получил подданство Эглетона и информацию предоставлял скорее из личной к Дэвиду симпатии, чем из необходимости продолжать сотрудничество с полицией.
– Я же ведь ещё в прошлую нашу встречу сказал ей, что женюсь, – перешёл Харрис на шутливый тон.
– Дэвид, Дэвид, – покачал головой Йозеф, – неужели ты из той породы мужчин, которые, попав под каблук женщины, выполняют все их прихоти и становятся монахами.
– Может быть, – Дэвид пригубил вино, – некоторые женщины стоят того, чтобы потерять разум.
Мужчины протянули бокалы навстречу друг другу и, потягивая вино, посмотрели на сцену – о, услада мужских глаз!
Яркие краски, костюмы, скорее подчёркивающие, чем что-то скрывающие, свежие личики. Музыка играла что-то задорное, девицы плясали, и вдруг откуда-то сбоку на сцену вышла ещё одна девушка. Что странно, в отличие от остальных, она была прилично одета. Знакомый лиловый цвет и такие же знакомые кудряшки навели на мысли о странной неправильности происходящего. Харрис подумал было, что ему с усталости начала мерещиться понравившаяся женщина. Но когда Мэгги задрала одной рукой юбку и продемонстрировала зрителям стройную ножку в белом чулке, он понял – это не сон. Это действительно она – девушка, которую он собирался вскоре представить отцу.
Кажется, он выронил на пол бокал.
Глава 6
Когда в далёком детстве я сидела на коленях у матушки, слушала о подвигах книжных героев и мечтала о приключениях и славе, не таким я представляла свой триумф. В принципе, блистать на сцене было бы неплохо, (такие мысли посещали меня незадолго до окончания школы, но были отринуты за неимением таланта), но даже в самых смелых фантазиях эта сцена не виделась мне сценой кабаре!
Со стороны столиков раздавались бурные аплодисменты, особенно восхищённые зрители кричали «бис». В эффектно одетых, а вернее сказать, раздетых, девочек летели цветы, и что самое интересное, несколько розовых тюльпанов прилетело в меня.
Ёжась под злыми, даже ненавидящими взглядами десятка пар глаз танцовщиц (теперь меня заметила каждая, и каждая мечтала как-нибудь побольнее отомстить за испорченный номер), я поспешила покинуть сцену как можно быстрее и незаметнее. На всякий случай поклонилась и постаралась так же задорно, как и прежде, отпрыгать обратно к гримёрке.
Будучи уже у самого коридора, я замешкалась. В этой части сцены софиты не слепили и, приглядевшись, можно было увидеть зрительный зал так, как видят его настоящие артисты. Искушение было велико, и я посмотрела на посетителей. Взгляд зацепил множество довольных лиц, но потом снова вернулся к одному, имеющему неподходящее случаю выражение.
С моей стороны,