Сегодня выставлялась темноволосая, сероглазая дева. Гибкая как ива, она потупилась и пыталась прикрывать свои прелести, за что хозяин бил ее по рукам стеком. Девушка смешно ойкала, не столько от боли, сколько из опасения, и покрываясь румянцем ненадолго отводила руки, открывая взору красоту нагого тела. Оставалось непонятным, смущение или гнев вызывали румянец на юном лице.
Завороженный ее красотой Шараф включился в торг. По мере повышения ставок, рос азарт бея. Цена урсумки дошла до размера небольшого состояния, полторы тысячи. Гвалт обезумевших от страсти мужчин, перебивал только громогласный голос ведущего торгов.
Ожидание затянулось, утро набрало южный зной. Амадо попытался поставить мешок риса на пол, чтобы спина отдохнула. Кнут обжег его руки. Стражник глазами показал, чтобы он вновь поднял мешок. У Родриго потемнело в глазах, скрывая гнев, он опустил взор к земле. Озноб начал бить тело, терпение кончилось. Длинный вдох, затем медленный выдох, пришло спокойствие, дрожь перешла в натянутость мышц. Секунду спустя все замелькало и смешалось в водовороте событий.
Злополучный мешок оказался на голове стражника, а его ятаган в руках Амадо. Торгаши почувствовали брызги горячей влаги на своей коже. Шипя, алые струи вырывались фонтаном из рассеченного горла стражника. Клинок с удивительной быстротой и мощью сокрушил остальных стражей. Амадо в бешенном танце рубил опостылевших надзирателей, где-то в глубине он поражался силе своих рук. Одним ударом он отбрасывал врагов, и выгибал щиты в обратную сторону, оставляя глубокие зарубки на металле. В какой-то момент он успел перерубить цепь что сковывала его товарищей. Стражу атаковали еще шестеро. Обреченных не смущало отсутствие оружия и перспектив на победу. Рабы больше не могли жить по-старому, пусть даже и ценой своей жизни, они пытались вырвать свободу. Размахивая саблей Шараф, ринулся к мятежникам, выкрикивая на ходу.
– Изрублю!!! Как смеете, собаки!!! Всех изрублю!!!… – договорить он не успел, ятаган Амадо расколол череп господина.
Бей присел точно куль с рисом, выпучив пустые глаза, и продолжая, шевелить посиневшими губами. Амадо рубил все до чего мог дотянуться. Стража, занятая его товарищами, не могла остановить гребца. Бунтарь налетел на покупателей. Визг рабынь, вопли раненных и убитых отцов города. Их воины пытались пробиться к Родриго, но, трупы, и стоящие насмерть рабы загородили проход. Вскоре товарищи Амадо пали, и стража пошла по рядам покупателей в поисках живых. Многие уже не дышали.
Сквозь прорезь в пологе шатра, пробился жаркий луч солнца. Светящееся пятно легло на бледное лицо стража, который лежал в луже собственной рвоты, удерживая кишки в рассеченном животе. Амадо исчез, пропала и красавица-урсумка, вместе с деньгами, что покупатели выложили за ее наготу. Около перевернутого треножника, склонившись над серебряным