Мой папа скромно представился: «Чиновник сыскного отделения в отставке» и после небольшой паузы добавил: «частный сыск». Граф громогласно завосторгался, начал шутить, просить визитку «на всякий случай». Присутствующие при этой сцене родители Святослава и Варвары переглянулись и поджали губы. Особенно красноречиво поджались губы у матери, купеческое происхождение которой выпирало из всего, что она не сумела спрятать под покровами одежд. Черномастная, схожая чертами лица с дочерью, она была толстой змеей, этаким удавом, заглотившим целого кролика и не успевшим его переварить. И пока тот кролик переваривался, черные глаза в упор уставились на другого. На Веру.
Поджатые губки обмякли и начали что-то тараторить о том, как Верочка хорошо выглядит. При этом мужа, синеглазого адвоката, «удав» подталкивал в бок. Адвокат скучал, блуждая взглядом по толпе, и явно чувствовал себя не в своей тарелке. Скучающий, отсутствующий взгляд синих глаз – это было, видимо, первое, что он передал в этой жизни своему сыну.
В схожих случаях обычно говорят: «И тут пелена упала с её глаз». Но у меня и пелены-то никакой не было. Были просто мечты, выдуманный мир, сны. И ничто не мешало всему этому остаться. Напрягли только сомнения в искренности подруги. В общем, мир не рухнул, жизнь не разделилась на «до» и «после». Наоборот, будто бы даже всё встало на свои места. Богатая купчиха желала хорошую партию для сына. Деньги адвокатше были не нужны: я слышала, ей отец, владелец нескольких пароходов и множества гостиниц по обоим берегам Волги, дал целое состояние в приданное. Да и наследство не за горами… Семье не хватало знатности.
Породниться с такими, как Турчинские – вот вожделенная цель заботливой мамаши. Интересно, куда она предполагает пристроить дочь, маленькую вертлявую змейку. Это будет гораздо сложней, полагала я. Родители расположились в зрительном зале, мы ушли за кулисы. В тот вечер мне, как театральной приме, даже полагалась персональная грим-уборная. Костюм и макияж требовали долгой и тщательной подготовки. Я играла Марию Стюарт.
На первом учебном курсе мы занимались исключительно средневековой классикой, хотя я мечтала о чеховской «Чайке», которая, я надеялась, дождется меня в следующем году. Взойдя на сцену, я, как обычно, забыла обо всём на свете. Спектакль завершал праздничное представление, которое я целиком провела в гримёрке, и даже не вышла послушать романсы в исполнении брата и сестры и арию из оперы «Аида» в исполнении Веры. Играла я свою роль самозабвенно, чувствуя дыхание притихшего зала. Всё сегодня получалось как-то особенно складно.