Тихо плывут над простором полей.
Ладога кличет своих журавлей,
Ждёт животворной, пьянящей весны.
Странное место – здесь времени бег
Вдруг замедляется, вечностью став.
Ладожский страж временных переправ
Нынче не в духе – печален Олег.
Там, где маячил небесный причал,
Заревом пламенным вспыхнула высь.
Зори багряные в небе зажглись,
Снег на кургане стал огненно-ал.
Северных рун изучают узор
Серые очи – варяжская сталь.
Снегом устелена дальняя даль,
Мрачен и холоден витязя взор.
Князя тревожит кровавый рассвет.
«Много ли крови ждёт божьих внучат?» —
Молвит он волнам, но волны молчат —
Волхов в броню ледяную одет.
Вещего стража виденье гнетёт:
Путаны символы выпавших рун,
Нет, не проснулся великий Перун,
Дева Марена по полю идёт.
Просто идёт – без путей, без дорог,
Тонкие нити срезая серпом.
Много пожнёт до весны, а потом
Весть о тепле принесёт нам Стрибог.
Льды нерушимы. Закаты красны.
Зори рассветные тают в огне.
Ладога дремлет. Но даже во сне
Ждёт с нетерпением новой весны.
Ольга
Смиренный лик глядит с иконы,
Но взгляд горит и мечет пламя.
И что тому людей законы,
Кто состоит в родстве с Богами!
Святая вещая княгиня,
Давно почившая о Бозе,
Твой дух мятежный и поныне
Жив на плесковском перевозе.
В чертог всевидящего ока
Ходившая Тропой Траяна,
И отомстившая жестоко
Убившим Игоря древлянам,
Внимала греческим витиям
И древние читала руны,
Пленив красою Византию,
Христу молилась и Перуну.
Нелёгкой подчинилась доле,
Закрыв в чертоги Рода дверцу…
Жена на княжеском престоле
Имела мужеское сердце!
И съединив Христа смиренье
И мести жесткую расправу,
Ты тем одним уже священна,
Что родила нам Святослава!
«Неторопливо теченье Великой реки …»
Неторопливо теченье Великой реки —
Птица заденет крылом, пролетая, и только…
В эти ли волны колечко с прекрасной руки
Бросила, выйдя на брег, своенравная Ольга?
Высь глубока, облака – как сверкающий снег,
Небо мятежно и так же пронзительно сине,
Словно те очи, в которых увидел Олег
Некогда рок не девицы – Великой Княгини.
Кажется, вот она: плечи в собольих мехах,
Глянула грозно, и птицы кричать перестали.
В этих очах отрешённых не нежность, не страх —
Вместо лазури разящая холодность стали.
Волны Великой врезаются в каменный брег,
Давних свершений