…Около окровавленного тела женщины ― восьмилетний мальчик. Он, тогда еще совершенно здоровый человек, поднимает пистолет, чтобы убрать ненужного свидетеля, но противный, действующий на нервы вой сирен, заставляет его поторопиться. Он стреляет наугад и промахивается. Времени для повторного выстрела нет. Он уходит, слыша рыдания мальчика…
― Ты…, ― пытается что-то сказать калека, приподнимается, но бессильно падает обратно на кровать.
― Тебе вредно много говорить, ― произносит высокий мужчина и надвигается на него, словно ангел мщения.
Игла уже касается кожи калеки. Сейчас будет легкий укол. Яд проникнет в кровь, и муки его прекратятся. Калека закрывает глаза.
«Наконец-то» ― шепчут его сухие, потрескавшиеся губы.
Но убийца в белом халате медлит. Лишенный обеих ног, человек открывает глаза и видит, что доктор убирает шприц в чемоданчик.
― А… почему? ― пытается спросить калека.
― Почему я тебя не убил? ― переспросил доктор, ― Думаю, что для тебя это будет слишком легкая смерть. Посмотри на меня.
Мужчина в белом халате сделал несколько приседаний.
― Ты так никогда не сможешь, ― злорадно заверил мститель калеку, ― Никогда, слышишь! Я оставляю тебе жизнь, зная, что она будет горькой и никчемной. И я не имею права тебя наказывать. Бог тебя уже наказал. Так что живи и мучайся.
Доктор помахал ему рукой и быстро вышел из палаты. Больше этого доктора в больнице не видели.
А калека, вцепившись зубами в подушку, грыз ее до тех пор, пока пух не забил ему все горло.
«Да, ― думал калека, ― Бог наказал меня за преступления. Теперь только остается ждать, когда он простит меня и пошлет быструю и легкую смерть».
А слова мстителя звенели в его ушах: «Живи и мучайся, живи и мучайся…»
3
Витек и Володька некоторое время молчали, впечатлившись рассказом. Затем Володька еще раз приложился к бутылке, и нагло улыбаясь, бросил писателю в лицо, словно вызов:
– Дерьмовый рассказ, папаша! А еще писателем называешься.
Алексей Николаевич сначала густо покраснел, а затем побледнел. Ему захотелось броситься на этого внешне простого рыжего паренька с кулаками. Но Трубников сдержался. Он ждал, что скажет Витек. Тот загадочно и задумчиво смотрел на писателя.
– Мне кажется, что рассказ недоработан. Не хватает каких-то мелких деталей, а сам сюжет и, главное, смысл весьма достойные.
Алексей Николаевич удовлетворенно кивнул головой. И если с начала своего заточения бандиты для него были все на одно лицо, теперь он отметил, что Витек ― тактичен и умен, Славик ― глуп и упрям, а Володька ― завистлив, хитер и изворотлив.
Они легли спать на кровати, которых в подвале было целых пять штук. Алексею Николаевичу не спалось. Пружины тоскливо поскрипывали под его, довольно тяжелым, телом. И только под утро он