Я сажусь, поглядывая на часы. Через три минуты сработает таймер, тогда мне придется вернуться на кухню.
– Ну… видимо, нам придется переждать погоду.
– Мы всегда этим занимаемся, – отвечает мистер Вебер. Слова его звучат так, будто он отрывает их от струны: четко, резко. – Но сегодня нам предстоит пережидать плохую погоду. – Он смотрит на меня. – Что привело вас в группу скорби?
Я встречаюсь с ним взглядом. В группе у нас существует правило: мы не обязаны делиться своей проблемой, если не готовы. Очевидно, что мистер Вебер сам к этому не готов, и с его стороны нетактично просить другого человека сделать то, чего сам он делать не желает. Но ведь мы с ним сейчас не в группе.
– Моя мать… – И я повторяю то, что сказала всем скорбящим: – Рак.
Старик сочувственно кивает.
– Сожалею о вашей утрате, – сухо произносит он.
– А вы? – спрашиваю я.
Он качает головой:
– Всего не перечесть. – (Я не знаю, как на это реагировать. Моя бабушка всегда говорит, что она уже в том возрасте, когда ее приятели мрут как мухи. Думаю, для мистера Вебера это тоже верно.) – Вы давно печете хлеб?
– Несколько лет, – отвечаю я.
– Это необычная профессия для молодой женщины. Не предполагает общения.
Он что, не заметил, как я выгляжу?
– Она мне подходит.
– Вы отлично справляетесь.
– Хлеб может печь любой, – говорю я.
– Но не каждый сделает это хорошо.
С кухни раздается звонок таймера; он будит Еву, собака гавкает. Почти одновременно с этим витрины пекарни прорезает свет фар, к остановке подъезжает автобус.
– Спасибо, что позволили мне обождать здесь, – благодарит старик.
– Не за что, мистер Вебер.
Лицо его смягчается.
– Прошу вас, зовите меня Джозеф.
Он сует Еву под полу плаща и открывает зонтик.
– Возвращайтесь к нам поскорее, – говорю я, потому что знаю: так сказала бы Мэри.
– Завтра, – объявляет старик, будто мы договариваемся о свидании.
Выходя из пекарни, он прищуривается от яркого света автобусных фар.
Несмотря на сказанное Мэри, я убираю его грязную чашку с тарелкой и при этом замечаю, что мистер Вебер – Джозеф – забыл свой маленький черный блокнот, в котором всегда что-то пишет, когда сидит здесь. Блокнот перехвачен резинкой.
Я хватаю его и выбегаю под ливень. Сразу плюхаюсь ногой в гигантскую лужу, вода наполняет мои сабо.
– Джозеф! – кричу я, волосы мигом облепляют голову. Он оборачивается, круглые глазки Евы выглядывают из-под полы его плаща. – Вы оставили это.
Я тяну вперед черную книжицу и иду к нему.
– Спасибо. – Старик быстро сует блокнот в карман. – Не знаю, что бы я без него делал. – Мистер Вебер наклоняет зонт, чтобы он прикрывал и меня тоже.
– Ваш великий американский роман? – высказываю я догадку.
С тех пор как Мэри установила бесплатный Wi-Fi в «Хлебе нашем насущном», заведение