– Это твое отношение к женщине... В нем есть что-то восточное, – Лиза с упреком посмотрела на него.
– Может быть... Но мы отклонились от темы. Да, Лиза, хочу тебе заметить, что ничто тебе так хорошо не удается, как отклонять и отклоняться от темы. – Китаец скосил на девушку свои насмешливые глаза. – Вернемся к Эвансу. Где он? Как так произошло, что вы устраиваете вечеринку и приглашаете ребят? Или Эванс не ревнивый?..
– Он в Москву уехал. Стала бы Алка так рисковать!
– И когда он должен прибыть, если не секрет? Или он уехал навсегда? Может, он смыться решил?
– Алка сказала, что до четверга можем веселиться, – погрустнела снова Лиза.
– Довеселились... – мрачно процедил Китаец.
– Мы что, виноваты? – насупилась и встала в оборонительную позицию Лиза.
– Конечно, нет. Расслабься. Значит, Эванс должен прибыть завтра?
– Легко тебе говорить – расслабься! – вздохнула она.
– Он самолетом летит? – Китаец закурил.
Лиза утвердительно кивнула.
– И давно твоя подруга с ним живет?
– Около трех месяцев.
– Она тебе ничего о его работе не рассказывала?
– Нет. Но, как я поняла, у него все спокойно было. Хотя...
– Хотя что? – Китаец выпустил струйку дыма.
– Алка говорила, что больно уж он шикует. А я ей сказала, что не тебе, мол, судить.
– Вон ты какая!
– Какая? – гордо выпрямила спину Лиза.
– Принципиальная, – шутливым тоном произнес Китаец. – А как он выглядит, ее американский дружок?
– Толстый, лысый, глазки голубенькие, и все время улыбается.
Лиза состроила смешную рожицу.
– От такого загуляешь, – добавила она спустя минуту.
– Зато ты Аполлонов коллекционируешь, – поддел Лизу Китаец.
– А что? Лучше уж с красивыми бедняками спать, чем с лысыми и толстыми толстосумами, – скаламбурила Лиза. – А мы куда едем? – подавив зевок, спросила она.
– Отвезу тебя в одно укромное местечко... – улыбнулся Китаец.
– Какое такое местечко? – насторожилась секретарша.
– К приятелю своему. Поживешь у него немного. Он парень тихий, приставать не станет.
– А хоть бы и стал, – капризно поджала губы Лиза.
– Игнатом зовут. Он – художник...
– Дружок твоей художницы? – намекнула она на Анну.
– А вот это тебя не касается, – одернул Лизу Китаец, – у него есть телефон. Позвонишь, если что, родителям.
Лиза снимала однокомнатную квартиру в центре. Накопив денег, она смогла позволить себе одинокое привольное житье, молитвенную тишину которого частенько нарушали появлявшиеся, как грибы, и исчезавшие, как рассветный туман, молодые люди. Каждую свою интрижку она нарекала «страстью» и после расставания с очередным «Тристаном» думала вешаться, топиться, травиться или... забыться с Китайцем. Но последний хранил деловой нейтралитет и, обычно выслушав волнующее Лизино повествование о бросившем ее «неблагодарном» и «порочном»