могла такое подумать, жена моя, мать моих детей! Что, не смешно?» Потом появилась привычка надолго зависать в ванной с телефоном. Через дверь слышались смешки, прорывающиеся сквозь шум воды. А уж когда из тех же брюк выпал надорванный пакетик от латексного изделия, она даже ничего не спросила. Зачем слушать заведомую ложь и устраивать себе лишнюю нервную встряску? Встрясок ей хватало и на работе. На удивление, но прозрение жены, которая все узнает последней, мало взволновало Сашу. Оставался последний вопрос: а зачем он вообще женился? Что это – тщеславие, или продуманная компания по поддержанию традиционного имиджа (о футболистах-то болтали с завидной регулярностью) или просто порыв? Но и этот вопрос по большому счету не имел значения. Она даже удивлялась, насколько мало ее это затронуло. К тому времени во Владе Волгине всплыли черты, на которые она раньше не обращала внимание. Его мимолетная бытовая ложь. При элементарном сопоставлении фактов все было шито белыми нитками, все лежало на поверхности. Просто удивительно, насколько она была слепа. Его кроличья трусость, неспособность принимать смелые решения. Он не из тех, кто вступит в схватку, он из тех, кто вовремя приластится к победителю. А эта дурацкая привычка чуть что скалить зубы? Словно американский политик, даже когда они бывали одни. А жест, которым он то и дело жеманно поправлял волосы – как раньше она всего этого не замечала? Не говоря уж про взгляд, которым он смотрел на детей, когда думал, что она не видит. Так смотрят на пауков за стеклом террариума.
Три недели назад она наконец приняла окончательное решение. Все обдумала и уже посоветовалась с Гопчинским. Этот милый старикан был старинным другом отца и у него была солидная юридическая фирма. Основной их специализацией были не разводы, а куда более серезные дела, но Гопчинский знал ее с детства, внимательно выслушал и обещал помочь. Он посоветовал еще раз все обдумать и взвесить, но в случае, если ее решение останется неизменным, согласился представлять ее интересы при бракоразводном процессе. Он дал ей несколько практических советов как себя вести в ближайшее время. Она была уверена, что дальше этого кабинета разговор не пойдет. Гопчинский был специалистом высокого уровня. Вчера она не сообщила ему о смерти друга. Долго думала и не сообщила. Гопчинский не обидится, он умный старик и все поймет. Она знала, что отец ни с кем из друзей не поддерживал связи уже много лет. Что было, то прошло и ушло навсегда.
Сегодня утром она уже знала, что в квартиру на Хрещатике больше не вернется. Потому она и взяла с собой детей, потому что знала, что не вернется.
Она допила бокал и налила себе еще один. В голове шумело, ведь она совсем ничего не ела сегодня. И есть до сих пор не хотелось, а вот пить коньяк хотелось. Лампа под черным абажуром выхватила из полумрака пятно на кожаной поверхности стола. Сам стол был девственно пуст: ни бумаг, ни письменных принадлежностей, ни ноутбука.
И что же впереди? Кажется, что ничего. Два года брака с Волгиным остались позади, и она уткнулась в черную
