Ксения должна была прийти к трем часам дня. Договорились встретиться у институтских ворот. В это время больным в хирургическом отделении полагалось спать. Чтобы как в детском саду или в пионерском лагере не называть этот час «мертвым», в хирургии его называли «сончас». Напоминаний о смерти здесь и без того хватало.
Последние полчаса перед встречей Александра провела в таком возбуждении, что пришлось просить Наталью накапать ей валерьянки.
– Капай побольше, мне надо успокоиться.
– А в чем дело?
– Потом расскажу, после трех.
Наталья, не скупясь, накапала валерьянку. Александра впервые в жизни выпила успокоительное.
За пять минут до встречи она пошла к воротам. Мельком взглянула на облетевший клен под окном институтской хирургии. Все три листочка держались стойко и даже, как показалось Александре, одинаково радостно поблескивали на солнце и трепетали под легким дуновением ветра.
Ксения была на месте. В кургузом коричневом плюшевом пиджаке с худенького материнского плеча (такие носили перед войной), в цветастой шифоновой косынке, в юбке от школьной формы, в стоптанных туфлях-лодочках, до блеска начищенных гуталином, в светло-коричневых хлопчатобумажных чулках в резинку с бледным, почти детским перепуганным личиком Ксения выглядела довольно жалко. «Надо сразу белый халат на нее напялить, он все скроет», – подумала Александра прежде, чем поздороваться.
– Это вся твоя зимняя одежка? – кивнув в ответ на «здравствуй», спросила Александра.
– Наверно, – робко ответила Ксения.
– У тебя и шарфика теплого нет? Так и ходишь с открытой душой?
– Н-нет, но мне тепло.
– Ладно, потом разберемся. Пошли. Только когда придем, не реви, не кричи, сейчас сончас и многие спят. Ясно?
– Я-ясно.
– У тебя уже сейчас губы дрожат… Не реви, а то и я разревусь. Пошли, он ждет.
В приемном покое Александра взяла у девчонок чистый накрахмаленный халат. Ксения в нем изменилась разительно, даже как бы повзрослела на вид.
– И косынку сними, надень мой колпак, как будто ты медсестра. Ой, как тебе идет! Вперед, Ксеня!
Адам стоял у окна спиной к ним и не заметил, как они подошли.
– Привет! – коснулась плеча Адама Александра. Тот обернулся и увидел перед собой одновременно и первую, и вторую жену.
Ксения молча припала к груди Адама. Плечи ее тряслись в беззвучных рыданиях.
– Все, я пошла, – сказала, отходя от них, Александра и тут же, чтобы подавить вдруг накатившую тошноту, прижала к губам носовой платок.
На посту опять дежурила Катя. Почему-то она всю неделю выходила в дневную смену.
– Катя, ты проследи, чтобы им никто не мешал, – распорядилась Александра.
– Хорошо. А это его сестренка? – полюбопытствовала Катя.
– Жена. Сестра – это я.
– А-а, – удивленно пропела Катя, – а я…
Но Александра уже скрылась в проеме двери на