Не довольно ли Вы были красавицей во всей Европе? Приезжайте сюда и станьте душкой398. Любовь, а вернее то, что, как Вам известно, является ее наградой, заставит меня примчаться в Берлин; а дружба не может заставить меня проехать далее Дрездена.
Потому поезжайте все же в Дрезден, если здесь Вам не будет лучше. Приезжайте сюда очиститься от всех Ваших пакостей, ежели Вы таковые сотворили, невзирая на Ваши клятвы, что Вы будете верны мне и равнодушны ко всем остальным. Приезжайте пить воды Эгры в Теплице и подготовить небольшой премилый репертуар. Недавно армейским запретили играть в комедиях. Но я добился столь малого на армейском поприще и мне так славно помешали играть значительную роль на сцене мира, что, полагаю, меня не осудят за маленькую роль в театре Кристины399.
Намедни я сам себя дурачил все утро: я не мог поверить, что господин Бейме, секретарь кабинета министров короля Пруссии400, в карете с восемью лошадьми и восемью людьми, не был самим королем. Мне пришлось разоблачить его инкогнито: я был уверен, памятуя о его благодеяниях и о том, что я не переставал возвещать о моей к нему любви, что сие не придется ему не по нраву.
Как славно королева Неаполя401 отделала Щербатова402! Приезжайте и заставьте меня погоняться за зайцем. Я устрою Вам милое жилище. Я хочу простереться у Ваших ног, кои покамест лобызаю, дражайшая княгиня, и люблю Вас более того, что мне любо.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, 25 июля [1805 г.?] 403
Вы понимаете, конечно, дражайшая княгиня, что я не нарушу ради Вас моей клятвы никогда не посылать писем тем, кто находится за четыреста или пятьсот шагов от моей постели. Но поскольку Вам, должно быть, смертельно скучно, Вы могли бы отправиться в Вену, а мне бы так хотелось, чтобы Вы прибыли во главе Вашей колонии и устроились на моей горе.
У меня даже нет желания сказать Вам, что я Вас люблю, ибо если сие не похоже на обмен признаниями в любви, то мое письмо превратилось бы в грамоту, жалованную за дурной вкус, а я не хочу посягать на Вашу честь. Ради нашей с Вами чести у меня даже есть желание велеть начертать на моей могиле «Здесь покоится тот, кто был по нраву княгине Долгорукой, супруге князя Василия». Вы советуете мне сие? Разве не лучше сделать так, чем свидетельствовать всему миру о Вашей хладной добродетели и опрометчивой, воплощенной суровости?
После Вашего отъезда Теплице на семь часов без перерыва превратился в звенящий404 и пляшущий остров, неслыханно блистающий обнаруженными в нем красавицами. Мои австрийские офицеры, руководимые моими валлонскими офицерами, дали вчера великолепный бал. Зал был весь в цветах. Турецкая музыка – в течение ужина, сервированного на столе на восемьдесят приборов и еще на сотне столов вокруг. Наш славный герцог Альберт405 в качестве сына польского