10 января
ЛИТЕРАТУРА И ЖИЗНЬ
Были два писателя, Джордж Оруэлл и Ивлин Во. Ровесники, жили в одном городе, а встретились всего один раз и возненавидели друг друга. Они были абсолютными антагонистами. Один – коммунист, атеист, отшельник. Другой – почти карикатурный консерватор, католик и светский лев. Когда Оруэлл загибался в нищете от туберкулеза, Во был единственным, кто поспешил ему на помощь. Просто потому, что и он, и Оруэлл были очень хорошими писателями. Тут мировоззрение и человеческие антипатии уже не имеют веса.
Но бог с ней, с литературой. Впрочем, снова про неё, куда от литературы в логоцентрической России деться?
Два рисунка из серии «Ближе – дальше – ближе», приклеенные к витрине магазина города Омати
Лет уже десять назад или больше я пришёл на какую-то выставку в «Зверевский центр». Помню, была элегическая осень и моросил лёгонький дождик. И вижу: на лавочке сидят Андрей Битов и Юз Алешковский, между ними на газетке бутылка водки, пластмассовые стаканы, нарезанные помидорчик, колбаса, хлеб. Сидят, выпивают, закусывают. Беседуют о чём-то. О литературе ли?
11 января
ДОМИКИ НА СНЕГУ
Нарисовал за два дня одиннадцать домиков на снегу, рядом – дерево. Под каждым подписано: «2 × 2 = 4», «4 × 2 = 8», «8 × 2 = 16», «16 × 2 = 32», ну и так далее. Для полноты картины надо нарисовать двадцать домиков. То есть там дело дойдёт до двух миллионов с чем-то. Имеет это отношение к искусству? Оглядываясь на «Троицу» Рублёва или «Лошадей» Сэссю, вряд ли. Нет, скорее это единственно понятный лично для меня способ тратить время жизни.
12 января
64
Когда-то давным-давно, когда Брежнев был вполне бодрый и ещё не говорил «сиськи-масиськи», я с удовольствием слушал ухарски-сентиментальную песню ещё не распавшегося ВИА «Битлз» When I’m 64[3].
Естественно, не предполагал тогда, что зачем-то доживу до такого возраста и увижу то, что увидел. Дожил и увидел. Зачем – так и не понял. Единственное предположение – затем, что по большей части увиденное было очень хорошее.
МОСКВОВЕДЕНИЕ
Сегодня ехал на машине из Замоскворечья к себе, на «Тимирзяевскую», как её верно назвал поэт и художник Витя Коваль. Москва, естественно, стояла – как и подобает, в честь внезапного снегопада и вообще. Но водитель оказался очень бывалый. Он, минуя заторы, рулил какими-то удивительными дорогами, по местам, где я, хоть и москвич, никогда не бывал. Сквозь пургу по тёмным проулкам вдоль железнодорожных путей, мимо покосившихся домов, построенных до Империалистической войны, автосервисов и автомоек, километрами тянущихся ржавых гаражей и тёплым светом окон зазывающих