Неаполитанский залив. Нач. XX в.
Блох, который для Беньямина был желанным другом, принесённым в числе прочих туристов «мутной немецкой волной»23, а для Зон-Ретеля – старым знакомым, приехал на Капри в середине сентября 1924 года и поздней осенью отбыл в Северную Африку. «Потом, после пребывания в столь приятной южно-итальянской местности, у нас начался полугодовалый период истинного симбиоза в Париже»24, – писал позднее Блох о своих отношениях с Беньямином в то время.
Совместная – и последняя – поездка Адорно и Кракау-эра на юг состоялась после долгих неурядиц. Наконец Адорно телеграфировал: «БУДУ ГЕНУЕ МИРАМАРЕ СРЕДУ ВЕЧЕРОМ – ТЕДДИ»25. После встречи с Беньямином в Неаполе друзья продолжили путь на Капри и в Позитано. Здесь Зон-Ретель познакомился с Адорно и Кракауэром и впервые узнал об Институте социальных исследований, основанном в 1924 году во Франции.
Адорно в своей миниатюре «Рыбак Спадаро» описывает каприйца в красной шапке, ветхой накидке, с окладистой бородой, который дружески болтал с Лениным26.
Кракауэру Позитано не особенно приглянулся. Поросшие кустарником руины, как бы возвратившиеся в лоно природы, виделись ему «отвратительным конгломератом»: «Ужас не покидает цивилизованный рассудок», а «осыпающиеся проломы так и втягивают в себя <…>. Каким-то колдовством веет от этого места»27, олицетворяющего «Швабинг и Аскону» для «молодых бонвиванов обоих полов»28.
Всяческие «призраки, богема, люди разной степени неопределённости»29, «показушные вертопрахи», «изгои», «конченые личности» и «ожившие мертвецы»30 – все эти персонажи в его глазах выглядели как победители, отхватившие какой-то приз.
Такие деревни, как Позитано, или города, как Неаполь, досконально исследованные кошками и почтальонами, простому любящему взгляду пришельца предстают как «чудовищные конгломераты»31: сближение имеет свои границы. Беньямин остановился как раз перед ними, когда вступил в «колючий лес остроугольных лунных теней» между руинами домов в Позитано и подошёл близко к