Он надел рубашку, галстук, накинул пиджак, немного брызнул на себя одеколоном, чтобы меньше несло от него водкой. Петр закончил читать и присвистнул. Он сразу же обратил внимание на резкие формулировки:
– Да! Дают националисты! Какие выражения: «Диссертация написана с позиций имперской России… это точка зрения русифицированного городского населения Востока и Юга Украины…» Выходит, мы не можем иметь своей точки зрения, а только западноукраинскую. Да, сильно бьют, от всей души, со всего размаха. Показывают – знай нашу силу! Не забывай, с кем дело имеешь!
Петр Федько был слобожанским украинцем, в отличие от русского Николая. Он любил Украину, но не мог воспринять экспансию галицийцев на ее остальную часть.
– А о чем раньше писал львовский профессор?
– О большевиках в гражданскую войну и об их интернационализме.
– Понятно! Галицийцы умеют приспосабливаться. Поляки и австрийцы приучили их этому. Они могут всю жизнь таить злобу, которую в нужный момент выльют не на своего лютого в прошлом врага, а на слабого противника, чтобы почувствовать себя панами. Собачий менталитет – гавкать на слабого, и унижаться перед сильным. Они дождались своего часа рычания. Так что, не удивляйся такой рецензии.
Николаю был неприятен этот разговор, и он спросил Петра:
– Ну, а у тебя как? Докторская диссертация движется?
– Слабо. Вот, взял творческий отпуск на полгода, хочу интенсивно поработать. А то нет времени.
Ну, а с семьей как?
– Сам знаешь. Разошелся. Оставил жену, детей, квартиру. Сам живу в общежитии института. Но машину оставил за собой, – Петр горестно-неопределенно развел руками. – Вот какая жизнь!
– Ничего! Найдешь новую бабу и заживешь нормально, – безжалостно успокоил его Николай.
Петр молчаливо поник плечами и стал усиленно закусывать, показывая всем видом, что он сейчас увлечен только этим делом. Николай посмотрел на него сверху и увидел, что Петро сильно полысел за этот год. Худощавое лицо еще больше заострилось, как бы закостенело, в глазах появилась удрученность. И ему захотелось пожалеть своего бывшего товарища по аспирантской жизни.
– Ты совсем облысел… – вместо ободряющих и оптимистических слов вырвались у него слова бессердечные. Почувствовав свою неправоту и жестокость, Николай тут же исправился: – Я всегда рад тебя видеть. Как все-таки интересно мы жили в аспирантуре!
При последних словах Петр встрепенулся и благодарно посмотрел на своего более искушенного в житейских делах товарища.
– О! Я об этом времени часто вспоминаю. Другим рассказываю. Например, как мы скидывались по червонцу, и нам его хватало, чтобы прокормиться целый месяц. Удивляюсь сейчас – как нам это удавалось? Даже оставалось на выпивон. Вот были времена!
– Но мы же из дома привозили продукты. Забыл? Ладно, Петруха! Давай еще выпьем? Хотя, нет, не буду. Мне надо встречаться с некоторыми, так сказать, официальными лицами, а меня уже кружит.