– Вот-вот, ни одна стая не примет ее, – вновь встрял Азиз. – Точнее такую как она в качестве Луны.
– Моя почему-то приняла, – вмешался Модест. – Да и ты, точнее твоя стая. Сколько они без Луны? Четвертое столетие? А могли бы уже больше десяти лет быть с Луной. Я вообще вас не понимаю, как можно отказаться от истинной?
Когда Франция и Турция затихли она выпуталась из рук отца и подошла к нам, совершенно не обращая внимания на окружающих. Сейчас были только они двое, только их разборки.
– Тогда объясни мне, почему твой волк был готов оставить на мне парную метку в ту ночь? У меня следы от укуса сходили больше двух недель. Почему утром я проснулась под боком белого волка, а не человека? Почему он признает меня, а ты нет? Не можешь ответить? Хорошо, я отвечу сама. Он захотел побыть рядом со мной. Так что не смей мне указывать, что делать пока в себе не разобрался, волчара блохастая. Думаешь все можешь? А ничего ты не можешь, кроме как трусливо прятать голову в песок, когда уже поздно. Ты сам принял решение быть в ту ночь со мной. Я не заставляла тебя. Это были не мои слова, что у нас будет лишь одна ночь. Ладно я дура, поддалась порыву, странному желанию. Но ты! Как ты мог так поступить, зная, что я твоя пара? И как ты вообще смог меня отпустить? Что тогда ваши слова об истинных? Так пустой звук! Пыль, ветер, ничего не значат.
Он уже кричала изо всех сил, и предательская слеза прокатилась по щеке разрывая нас всех в клочья. Неважно чья это самка, если ей плохо, плохо всем, кто рядом. Хочется утешить, поддержать, защитить.
– Я не знал, что ты моя пара на тот момент. На нас напали в тот день. Я вообще ничего не чувствовал. Ни одного запаха. Я впервые провел ночь с человеческой девушкой, потому что волку захотелось именно тебя. Ни он, ни я так и не поняли почему, пока утром после тебя не остался шлейф вишневого сада. Я с ума сходил от твоего запаха, отрицать это не собираюсь, но ты мне не нравишься. Животная страсть еще не гарант великой любви. Не все истинные уживаются в человеческой ипостаси. У меня хватило сил отказаться от тебя, чтобы не усложнять нам жизнь, чему я безумно рад. Больше скажу, я жалею о той ночи. Лучше бы ее и не было.
Эти слова были последней каплей. Ее ладошка очень больно обожгла щеку, а из глаз нашей Луны градом лились слезы.
– Не смей приближаться ни ко мне, ни к детям. Мы останемся в стае моего отца. И клянусь Луной, если ты посмеешь как-то навредить стае, или украсть малышей, я накручу твой хвост так, волчара блохастая, что ты пожалеешь, что родился на этот свет. Жалеешь о той ночи? Я не нужна? Тогда не смей говорить, что хочешь их забрать. Я ненавижу тебя, – последнюю фразу она прокричала громче положенного и в нас ударила волна Альфа-силы.
Пока мы все поражались тому, что волчата решили так защитить свою мать, направляя свою силу через нее, не сразу заметили, что ее глаза начали