Я всё ждал, когда же Рэндольф соизволит ответить хоть на один из моих животрепещущих вопросиков – ну, скажем: кто был мой папа? Кто убил мою маму? Как вы потеряли жену и детей? У вас сейчас глюки? Почему вам приспичило душиться этим гвоздичным одеколоном?
Но дядя был занят: он сеял хаос в потоке автомобилей.
Наконец, чтобы уже как-то прервать затянувшееся молчание, я спросил:
– Так кто там собирается меня убить?
Рэндольф повернул вправо, на Арлингтон. Мы обогнули Общественный сад, миновали конную статую Джорджа Вашингтона, ряды газовых фонарей и заметённые снегом изгороди. Я боролся с искушением вывалиться из машины, помчаться к лебединому пруду и укрыться в спальном мешке.
– Магнус, – произнёс Рэндольф, – я всю свою жизнь посвятил изучению следов скандинавов в Северной Америке.
– О, спасибо, – хмыкнул я. – Теперь-то мне всё ясно.
И тут я внезапно разглядел то самое сходство между Рэндольфом и мамой. Дядя точно так же сердито нахмурился, точно так же взглянул на меня поверх очков, как бы говоря: «Пожалуйста, мой мальчик, давай сейчас побеседуем без шуток». И от этого сходства у меня заныло в груди.
– Ладно-ладно, – кивнул я. – Как скажете. Значит, следы скандинавов. Это вы о викингах?
Рэндольф поморщился:
– Как тебе сказать… викинги – это те, кто устраивал вооружённые набеги. Это скорее род занятий. Речь о скандинавах, а они не все были викингами.
– Статуя Лейфа Эрикссона… Она означает, что викинги… ну то есть скандинавы, открыли Бостон? Я-то думал, это были отцы-пилигримы[10].
– Я могу прочесть трехчасовую лекцию только на одну эту тему.
– Ой, пожалуйста, не надо.
– Если коротко – скандинавы исследовали Северную Америку и даже строили здесь поселения примерно в тысячном году, почти за пять веков до Христофора Колумба. Учёные на этот счёт сходятся во мнениях.
– Вот радость-то! Ненавижу, когда учёные не сходятся во мнениях.
– Но насколько далеко на юг заплывали скандинавы, точных сведений нет. Добирались ли они до современной территории Соединённых Штатов? Эта статуя Лейфа Эрикссона… Любимое детище одного местного археолога-любителя. Он жил в девятнадцатом веке, и звали его Ибен Хорсфорд. Он истово верил в то, что Бостон – это затерянный край Норумбеги, южный рубеж проникновения скандинавов на наш континент. У Хорсфорда был инстинкт, нутряное чутьё, но реальных доказательств не было[11]. Многие историки решили, что он просто с приветом. – Дядя смерил меня многозначительным взглядом.
– Дайте-ка угадаю… А ведь вам не кажется, что он с приветом. – Я с трудом сдержался, чтобы не прибавить «дурак дурака видит издалека».
– Карты на моем столе, – сказал Рэндольф, – вот они и есть доказательство. Мои коллеги полагают, что это фальшивки. Но это не фальшивки. Утверждая это, я рисковал репутацией!
«Ага, вот почему его попёрли из Гарварда», – догадался я.
– Скандинавские первооткрыватели добрались