И она вышла на улицу, темным силуэтом в свете фонарей.
Он прошел через холл до своей комнаты, открыл дверь и включил свет. Теснота была неимоверная. И прокуренный воздух. Облупленные бледно-желтые стены и узкая кровать вызывали гнетущее ощущение. Помимо кровати в комнате у окна имелся стол с лампой. Дуган дернул за шнур лампы, но безрезультатно – лампочки не было. Достав из сумки костюм и рубашку, он повесил все вместе на единственный крючок на обратной стороне двери.
Он подошел к окну, чтобы осмотреть источники света внизу. Окно выходило на кирпичную стену. Ну и черт с ним. Он решил пройтись по окрестностям кампуса, чтобы заново открыть для себя город, в котором последний раз был с семьей.
Он осторожно спустился по лестнице, перемещаясь между световыми таймерами, вышел из пансиона и повернул на улицу Панепистимиу. Политех располагался в нескольких кварталах.
Когда он был здесь последний раз, на похоронах отца Хелены, она рассказала ему, как ее мать провела почти две недели, забаррикадировавшись в здании студенческого клуба, откуда вещала на нелегальной радиостанции, призывая граждан Греции сплотиться и сбросить диктатора.
Годы спустя, как сказала ей мать, революция сработала, и в итоге полковник Пападопулос задействовал армию. Некоторые из выживших, как и родители убитых и раненых, винили ее мать за подстрекательские радиоэфиры.
Он прошелся по улице, где когда-то армейские танки прорвались в ворота. К его удивлению, они оказались закрыты.
Он услышал женский голос из-за спины:
– Эти ворота закрыты с семнадцатого ноября 1973 года.
Он обернулся и увидел молодую женщину, с которой встретился на лестнице.
– Встретиться с кем-то дважды за час – это то, что я называю совпадением или судьбой.
– Не то и не другое, – сказала она. – Я за вами следила – хотела понять, вы инакомыслящий студент или шпион правительства.
– И что вы думаете?
– Я решу, когда узнаю вас получше.
– Вы собираетесь узнать меня получше?
– Учитывая, что ваша комната соседняя с моей, это вполне реально.
– Откуда вы знаете, что моя комната соседняя?
Она улыбнулась.
– Это единственная свободная комната в общаге.
Где же он видел раньше эту дразнящую ухмылку? Он указал на ворота.
– Почему они закрыты с 73-го года?
– В знак продолжающегося сопротивления.
– Против кого? Разве Греция теперь не правовое государство?
– Кто-то так считает. Другие полагают, это просто ширма, за которой прячутся Штаты.
Он попробовал понять ее позицию. Была ли она сторонницей 17N?
– Ну а вы? Как вы считаете?
– Это долгая история. Закажите мне рецину, и я вас просвещу.
– По рукам.
– А зовут вас…
– Спирос Диодорус. А вас?
– Артемида.
– Сестра Аполлона, дева-охотница.
– Скажем так, просто охотница.
Он уставился на ее кокетливую улыбку. Артемида?