Поэтому-то амулеты он тормошил придирчиво. Из всех выбрал металлическое кольцо с молнией – защиту воинов – и, накинув кожаный ремешок на шею, вытащил решётку из окна.
Внизу тощая псина обнюхивала покрывало. Прохожие с улицы в подворотню не заглядывали, Ёфур прикинул прочность пустых ящиков с овощами на окнах противоположного дома.
Три этажа слишком большая высота. Но страх перед позором – никто бы не поверил, что ключ Ёфур потерял в комнате, а потом догадались бы, кто лез по крышам – подталкивал его к безумной попытке спуститься вниз.
Собака настороженно за ним наблюдала, глаза животного поблескивали в тусклом свете позднего утра.
Ёфур залез на подоконник и спустил ноги. Раньше он проделывал поистине акробатические этюды на крышах и стенах домов. Вдохнув, он ещё раз оглядел противоположную стену и оттолкнулся от подоконника.
***
Таверна с внутренней стороны оказалась заперта столь же тщательно, сколько и снаружи, а стена оказалась непреодолимой для Кнэфа.
Попробовав допрыгнуть до неё с туалетной кабинки, Кнэф шмякнулся на землю и, оставшись лежать, пришёл к выводу, что замечания Беры по поводу хилости чародеев не лишены справедливости.
Отлежавшись, он сел за одной из кабинок, так чтобы от входа в таверну его не заметили, и стал ждать вечернего открытия заведения.
«Это трущобы, – Кнэф, подтянув колени к груди, опустил на них голову. – От трупа просто избавятся. Может, утопят в том же сортире. Звать дружинников и опрашивать свидетелей никто не станет».
И всё же Кнэфу было неспокойно: всякое могло случиться, а хорошая репутация – одна из главных причин, по которой он до сих пор жив.
Он закрыл глаза, вдыхая смрадный воздух, так непохожий на пряные ароматы дворца, в котором он вырос. Как здесь всё непохоже на его дом! До десяти лет Кнэф не знал о существовании трущоб. Его мир был ярким, сытым, полным уверенности в себе и завтрашнем дне.
Сейчас, в неполные двадцать, он, ложась спать, не был уверен, что проснётся следующим утром.
«Преувеличиваешь, – отругал он себя за излишнюю сентиментальность мыслей. – Твой сон тщательно берегут, никто не пройдёт мимо…»
Во дворе звякнуло. Кнэф встал на четвереньки и выглянул из-за угла туалета: по стене, цепляясь за верёвку, спускалась закутанная в чадру фигурка – то ли девушка, то ли переодетый мальчишка.
Кнэф затаил дыхание. Он не слишком верил, что это явились по его душу, но осторожность соблюдал.
Со стены слезала девушка, Кнэф уверился в этом, когда она оглядывала двор, на миг показав детское личико. Девушка подкидывала верёвку, пока та не перекинулась на другую сторону. Одежда у незнакомки была совсем неподходящей для воровства, и Кнэф решил, что это любовница старика-трактирщика. Столь быстрое суждение объяснялось просто: правитель Такемета уже седым привёл в дом молодую жену, лишившую юного Кнэфа и расположения отца,