Остаток ночи мы провели на сене с замороченным Виталиком. Его мертвецкая неподвижность и особенно рука на пистолете под мышкой здорово давили на нервы. Жека с Зойкой давно сопели, приткнувшись друг к другу под теплый бок, а я смотрел в дырявую крышу сарая с просвечивающей луной и боялся.
Из распахнутой двери тянуло холодом и ночной сыростью. Дверь оставила открытой Зойка, чтобы с первыми лучами солнца Виталик отошел от морока… Допустим, отойдет. А что потом? Продолжит с того места, где остановился вчера: станет волка убивать. Пистолет в руке, палец на спусковом крючке, только сам стрелок почему-то валяется в сене, и волка не видно… Пальнет? Легко. От неожиданности или чтобы пугнуть волка, но пальнет, а тут Жека и Зойка… Я перелег, заслонив их от Виталика. Стало еще страшнее, зато легче на душе. Один я бы ушел ночевать во двор – там есть стожок сена. И Жеку бы отнес на руках, не спрашивая. Но Зойка без оглядки верит в «дядь Тимошу», который все знает наперед и, конечно, заморочил Виталика по-хитрому, чтобы тот даже не кашлянул в нашу сторону. Зойка со мной не пойдет, а я не умею бросать своих.
Светало, из тьмы за дверью проступил сбегающий к реке луг в блестках росы. В сарае немного развиднелось; я огляделся и понял, что смогу подстраховаться. Тетя Света рассказывала, что в бою затыкала за ремень лопатку, чтобы защитить живот. А здесь лопат хватило бы на взвод толстых солдат. Толстых, потому что лопаты были не маленькие пехотные, а полноразмерные садовые и даже совковые.
Сено под нами лежало горой в мой рост, черенок лопаты уходил в него полностью. И я отгородил Виталика двойным барьером, втыкая лопаты вверх ногами. Сам вооружился пустым черенком, чтобы, если успею, врезать ему по руке с пистолетом.
В такой крепости я перестал бояться и уснул, хотя собирался посмотреть, как с Виталика спадает морок.
Разбудило меня шарканье, как будто наждачкой чистили кастрюлю. Младший лейтенант яростно тер ладонями небритые щеки и гримасничал. Когда он закончил, на лицо вернулась застывшая со вчерашнего дня кривая улыбка.
– Это зачем? – кивнул Виталик на мой лопатный барьер.
– Защита. Вы за пистолет хватались во сне, – ответил я почти правду.
– А почему не разбудил?
– Не смог.
– Все от нервов, – решил Виталик, снова принимаясь тереть щеки. – Я ж, считай, сутки был как на иголках из-за этой кражи. Ну и перегорел. Как в колодец провалился: ничего не помню!
Виталик не сводил с меня глаз, словно ждал подсказки. Я сообразил, что волка он точно не помнит. А меня помнит. Стало быть, вчерашний день закончился для него разговором с Зойкой у огородного плетня или чуть позже, когда младший лейтенант