Ему повезло. Он вышел живым из десятков кровопролитных сражений, заслужил почет и уважение со стороны начальства и своих товарищей, а на противника в бою навевал ужас своим грозным видом и славой безжалостного убийцы. И по заслугам получил должность центуриона (сотника). Давно уже прошли те времена, когда он бесстрашно вел в бой свою знаменитую бессмертную сотню. Сейчас же старый центурион дослуживал свой солдатский век здесь, в отдаленном гарнизоне, на самой окраине Империи. Под его началом так же была сотня солдат, но не тех боевых воинов, а молодых ребят, охранявших преступников в Претории – резиденции римского правителя. Проклятая работа. Нет, трудной ее не назовешь. Просто иногда приходится приводить в исполнение смертные приговоры. Одно дело заколоть врага в бою, с удовольствием и наслаждением выпустив его черную кровь из жил, другое – казнить безоружного человека, хоть и преступника, но человека беззащитного. Никто никогда не видел, чтобы хоть один мускул дрогнул на лице центуриона при исполнении приговора, но, все же, нутро его противилось этому. Ничего, за долгое время службы денег у него скопилось в достатке, так что совсем скоро домой, к синему небу и абрикосовому саду!
Так думал Лонгин в тот апрельский полдень, жмуря глаза на яркое весеннее солнце.
Как бы я хотел быть похожим на него, – Ури украдкой посматривал на своего командира, пытаясь во всем ему подражать. Он уже несколько дней служил в его легионе и был горд не столько службой, сколько своим отражением в новеньком щите. Служба его была довольно простой. Он состоял в охране префекта Иудеи – прокуратора Понтия Пилата в его резиденции в Кесарии Палестинской. И вот теперь наконец мог лицезреть Правителя живьем. Правда, пост его был не в самом дворце, а недалеко от лифостратона,