– Поручик Алексеев! Командир второго учебного взвода!
– Поручик Григорьев! Командир третьего учебного взвода! – вот вам «двое из ларца, одинаковых с лица». Только что первый белобрыс, а второй волосом темен едва ли не до черноты. Новенькие «пулеметные» значки и щенячий восторг в глазах при виде «Георгия» и «золотого» оружия…
– Поручик медицинской службы Энгель отсутствует по неизвестным мне причинам. Доложил штабс-капитан Климов.
– Вольно! Господа офицеры, делами предлагаю заняться завтра, за поздним сейчас временем. Прошу проследовать в собрание на дружеский ужин, – традиция «проставляться» по поводу нового назначения происходит, пожалуй, со времен незапамятных и во всех армиях мира вряд ли чем отличается…
Унтер-офицер Сощенко, понятно, не подвел: стол был накрыт без излишнего «гусарства», с видимым смешением кухонь местной и традиционно русской. У местных не было принято подавать отдельно отварной рассыпчатый картофель, круто посоленные с чесноком огурчики и квашеную капусту, залитую маслом подсолнечника или льняным. То же касалось и селедки в тонких колечках лука. И «казенную беленькую» местные не очень чтобы уважали; русскому же офицеру в застолье по должному поводу без нее совсем никак.
Офицерам старшим, давно «тянувшим лямку», с совершеннейшей очевидностью понятно, что на спиртное на таких «ассамблеях» лучше не налегать: нет способнее для начальства возможности посмотреть на подчиненных «во всей красе», так сказать. Но и нет лучше времени подчиненным посмотреть на своего начальника, под тем же возможным ракурсом…
Рыков положил на стол небольшой кожаный чехольчик и, распустив завязки, извлек из него дюжину латунных стопочек, аккуратно входивших одна в одну.
– Полюбуйтесь, господа. Подарок от младших чинов пулеметной команды, которой я командовал в Порт-Артуре. Сделано из наших снарядных гильз сорока семи миллиметров. У нас их неизвестно с чьей руки прозвали «заветными», и пили из них только в особенных, торжественных случаях. Сегодня, думаю, повод подходящий…
Вестовой стал расставлять стопочки перед офицерами. Алексеев, заметив на одной из них глубокую царапину, стал вертеть ее в руках, попутно что-то на ухо вполшепота утверждая соседствующему Григорьеву. Вероятно, царапина была принята за след японской пули или осколка, на самом же деле – кто знает, как она образовалась. Климов только молча кивнул. Боровский поднес стопочку к глазам, чему-то довольно про себя хмыкнул и поставил назад. Рыков опустил взгляд: и это – учтем. Он, право слово, совсем не собирался устраивать никаких демонстраций, только разве что придать ужину некоторый «полевой» колорит, безо всяких прочих мыслей. Ну что же, больше сказать нечего, учтем. Похоже, служить с «зампотехом» будет не просто…
Глава 3
На следующий день оказалось, что у капитана Рыкова, при всем прочем изобилии площади, теперь даже не один, а два собственных кабинета: один – на квартире, и еще один